1
— Привет, я знаю где падает серебряная полоса... Пойдёшь со мной?
Молчун не отзывался, он смиренно жевал сладкий стебелёк, зачарованно глядел на дуб. Пойти он не мог, но мог катиться и составить компанию.
Зелёная трава спокойно лежала в темноте под деревом, не шевелясь. Дуб, раскинул свои густые ветви, и они прятали под кроной мир, образуя малый купол, образуя сказочную атмосферу. Там, в этих ветвях, листва дышит силой, кору украшают витиеватые узоры, а корни всего этого чуда, уходят глубоко в землю и крепко держатся за неё.
— У! — толи вдохновенно, толи испуганно выдала сова, где-то в темноте, и — Угу! — сама себе ответила.
Продолжая договариваться с собою вслух, сова растормошила пригорок и поляну под ним. Ниже, у самого болота, запузырились и наперебой заорали лягушки с жабами.
Зашуршало, застрекотало, защёлкало. Заскользило крыльями рассекая воздух. Ночь затанцевала. Молчун выплюнул стебелёк и утвердил:
— Да, если с нами будет Малютка.
Пушистик завалил Молчуна на бок, и начал скакать на месте, быстро, как только мог. Он, вообще, тот ещё попрыгунчик — на болотах по-другому нельзя. С кочки на кочку, от точки до точки. Очень весёлый пушистый кружок мог прыгать даже по воде, но для этого ему нужно хорошенько разогнаться, и выделывал он такое не часто. Ещё бы! Кому хочется просто так мочить свою красивую шкурку?
Молчун был грузен и мохнат. Серьёзен и коричнев, как земелька, как древесная кора, как голая осень. Он катался по полям да лугам, по пролеску, никуда не торопясь. Ничего не ожидая, мохнач мог долго сидеть, где-нибудь под деревом или в кустах, постепенно меняя свой цвет и сливаясь с окружающим миром.
Малютка жила на деревьях и над деревьями, скользя в полёте. Высоко за облака она не летала, под собой ей обязательно нужно чувствовать опору, но и приземлиться она не могла — парила бесконечно. Легко, красиво и плавно. Полупрозрачная, гладкая, она, почти всё время обитала на одном прекрасном Дубе. Да-да, именно на этом. Высоко-высоко замечтавшись, иногда Малютка становилась совершенно прозрачной и невидимой...
— Пойдём? — улыбаясь уточнил мягкий Пушистик и поскакал к дереву не дожидаясь ответа.
Малютка, в это время, застыла в глубине над листвой, прикрыв глаза в лёгком сне, она рассеивала вокруг себя волшебную, почти незримую пыльцу. Она мерцала в тени ветвей, являясь частью большого живого — частицей места, в котором она прибывала.
Молчун моргнул, прищурился и покатился за Пушистиком.
(2-5 Спикер ; 6-14 Фантазиста; 15-17 Спикер;)
18
Дети земли. Такие смешные… возятся в этой зелени. Природа там, жизнь, любовь и прочие глупости.
Немой крик, молчаливый, плачущий, болезненный ужас. Тёмный сгусток с полей смерти. Шар, из дрожащей темноты и тени, из предсмертия сожжённых людей. Души стали короткими и тёмными ниточками, а клубок из них уже достаточно большой, чтобы самостоятельно двигаться дальше. Жертвы, невинные человеческие души, объединённые ужасом, теперь сами искали жертву.
Опыт боли и отчаяния, страха, вытеснил и застелил собой весь прежний опыт и все представления. У ниточек больше не было истории, не было ничего кроме жажды, жажды, вновь найти ужас погибели. А для этого нужна жизнь. Нужно сознание, светлые воспоминания, сердце. Нужна память, память о себе, о семье. Нужны стремления и мечты, вера, чтобы всё это уничтожить и погубить... в страхе.
Страху не нужно ничего, он самодостаточный, пусть и чей-то чужой. Ему стоит только затронуть, прикоснуться и, постепенно, он захватывает волю, человек начинает сгорать, обращая сердце и душу в пепел. Огонь жизни, огонь веры и мечты, огонь любви и труда… всё темнеет и окрашивается неуверенностью, окрашивается сомнениями. За верой исчезает доверие к окружающим, за тем и к себе, к мечте.
Танцы на могиле своей мечты, вот, что такое жизнь в страхе. Клубок не обмануть и не побороть, если жив в тебе страх, и ты кормишь его своими мыслями и чувствами. Ужас идёт. Медленно, ещё только осознавая себя, как дитя, как будто человеческий ребёнок.
Ребёнок смотрит. Ребёнок видит. Дитя человеческих страхов учится ходить и скоро будет тут.
(19-21 Фантазиста)
22
Пушистик расслабился. Его глазки, на секунду, сверкнули зелёным светом. Малютка подлетела вплотную и вцепилась в него взглядом, накрепко.
Тревожный для неё день. Она, вся сотканная из невесомости и лёгкости, потихоньку, начинала дрожать. И теперь, глядя пушистику в глаза, всё сильнее волновалась. Это его спокойствие… Оно какое-то новое, оно из будущего, в котором Малютка себя не видит.
Пушистик расслабился, теперь ему было ясно — их время, наконец-то, уходит! Молчун заснул в тени, средь бела дня. Если бы они втроём не отправились в это последнее путешествие, то он, наверное, так и проспал бы конец, слившись с этим местом. Так никогда и не придя больше в себя, теряя форму мохнатого пушистого шара, сильного лесного духа. Так и Малютка, растворилась бы в своих тонких невесомых мирах, никогда больше не проявляясь в этом.
Но есть ещё у них дела.
— И всё-таки, куда мы идём? — спросила Малютка пушистика.
— Разве ты не знаешь? Ты же чувствуешь, как и я, даже сильнее меня… Я уйду первым, нужно встретить кое-кого. Каждый из нас должен кого-то встретить!
— А при чём тут серебряная полоса?..
— К вечеру мы будем на месте. Вы всё увидите, позже...
Молчун улыбался глазами, и всё было понятно. И не спасут больше никакие вопросы. И не видать ей больше свой дуб.
Как может она, вечная светлая душа леса, просто исчезнуть? Разве может она просто закончиться? В конце, каждый, так или иначе, ответит на этот вопрос.
23
Крутится сфера, по малому кругу оси. Крутится сфера вокруг. Крутится, вместе с галактикой… всё кругом. Крутится и пушистик, своим мягким шариком тела, по земле, к вечеру. Крутится вместе с ним ещё один шар, и ещё один шар, вместе с ними крутится, к вечности. Пока солнца диск не уйдёт, и не явится сфера Луны.
Так и катились, к вечеру, прибыли они к деревне.
— Он что, видит нас, вон тот человечек? — спросил Молчун у Малютки.
— Да? Неужели?
— Видит-видит, — подтвердил Пушистик, — мы к нему и идём.
Малютка недоверчиво прищурилась. Молчун округлил глаза, радостно и восхищённо. Давным-давно не общались они с людьми. Давным-давно люди не обращались к лесным духам. Закончились волхвы, поредели и иссякли ведуньи, нет связующих и проводников, они больше не нужны людям, а вот духам люди нужны. Особенно этим духам, особенно этот человек, особенно сейчас.
— Ооо, это, наверное, так неудобно, когда из тебя столько всего растёт… — заключил Молчун, глядя, как Ваня идёт на своих смешных ножках и болтает своими смешными руками.
Ваня старался понять, куда же тут лучше пойти. Ему было не по себе, он косился на странные пятна в темноте и его не покидали мысли о том, что он попался, что он останется тут, в этом неприветливом месте, на улице, у полузаброшенных построек, на пороге ночи, так и не добравшись до домика.
— Даа, умеешь ты заметить, — согласилась с ним Малютка, глядя уже на кроны деревьев, в темноту.
Там кто-то есть. Малютка, зачамкала и зловеще зажурчала изнутри.
— Поняяятненько, — заметил Пушистик перемены в Малютке, — приятного аппетита!
Там была кукушка, а это любимое Малюткино лакомство.
— А? — ничего не понял Молчун и посмотрел на Пушистика.
Тот, взглядом указал Молчуну на Малютку и чуть откатился в сторону. Молчун посмотрел, понял, и тоже откатился подальше. Малютка, аки летающий невидимый бегемотик, ломанулась сквозь ветки и листву. Без стеснения и осторожности, снося всё на своём пути. Ночь встрепенулось. Очень шумно и громко вышло. Ваня, и без того обескураженный тускло светящимися в темноте у леса шарами, испугался, выронил спокойствие и побежал куду-подальше. Приблизительно, в сторону старого домика.
Кукушка, даже крякнуть не успела, только хрустнула...
Коснулось земли последнее пёрышко — кукушки больше нет. Больше никто не спросит её: сколько?.. А может и спросит, но ответу не бывать, по крайней мере, от этой особи. Кукушек, вообще, в этом лесу маловато. Не знаете почему? Больше никаких птенцов не подкинет она дятлу. Дятлы, вполне, могут завести и своих.
Вкусная. Очень вкусная кукушка. Малютка, блаженно воссияв, спускалась обратно на землю. Её пыльца приобрела слегка красноватый оттенок, а глаза густо потемнели.
Пушистик с Молчуном старались избегать этих глазок. Молча, медленно, покатились они дальше, туда, за этим трусливым, смешным и очень нужным человечком. Малютка, искрясь, парила рядом и тихонько кряхтела от удовольствия.
(24 - спикер)
25
— И что я буду с этим делать?
— Никто кроме тебя не знает, Малютка. Но у тебя есть выбор, да моя хорошая? — уточнил Попрыгунчик.
Невесомая истребительница филинов и кукушек, слышала, но всё нутро её устремилось туда, в этот человеческий домик, к этому молодому и глупому существу.
— Да, Пушистик, да, я понимаю. Ещё вчера я была на пол пути к вечности, готовая позабыть себя и раствориться в своём родном лесу... слиться с небом. Мы уже давно должны были уйти вслед за сородичами. Но сегодня, я могу отдать себя другой жизни. Да, я готова, готова отдать всю себя. Теперь и я вижу это, так от меня будет больше толку, хи-хии-хи. Но как?
— Друзья, а я?..
— Мне кажется, что мы будем вместе, — ответила Малютка Молчуну, — да, Пушистик?
— Да, я рад, что вы отправились со мной. Видимо, для этого мы и остались, все остальные духи ушли.. Молчун, ты найдёшь своего человека, связь уже есть, просто доверься, и найдёшь её. Да, мой дорогой, Её. Она будет знать, как вам слиться, и она несёт сюда новый дух, дух новой эпохи. А ты, Малютка, поможешь.. Вы просто дополните человеческие души, и потом, эти души, обретут друг друга, как небо и земля. Вы и так всегда были вместе, а этот конец — всего лишь начало.. Ближе к рассвету, Малютка, просто войди к нему через тонкий мир, через сон...
— А ты?
— И я... но мне уже пора.
(продолжение - Осенённая земля)