иясикей(момент из жизни) — поджанр художественный и в нём главное атмосфера, погружение в комфортный красивый мир. Термин берёт начало в описании характерных работ японской манги и аниме, но вполне применим к музыке, живописи, кино, к любому искусству несущему в себе исцеление.
***
Всё начинается перед самым наступлением сумерек, вечер становится серым и волшебным, вот-вот зажгутся фонари. Полноя тележка за его спиной. Небо, он смотрит на него и злится. Злится так, как может только довольный жизнью старик, как может только счастливый человек, чтобы не смущать уставших прохожих своей лучезарной улыбкой и румяными щёчками.
Огромный человек в малюсеньких сланцах. Он ворчит, но его распирает счастьем, глаза радостно блестят, ноги быстро и ловко шагают вперёд, его огромная спина, живот, всё внушает покой и доверие. Большой счастливый добряк.
Красная луковица выскочила из его тележки, из-под гладкого синего брезента, и побежала. Она заторопилась, проскакивая мимо и между ног у прохожих. Мужчина прищурился и внимательно проводил её взглядом, пока она не наткнулась на чей-то ботинок.
— Стой! — закричал большой человек и стал ещё румянее и веселее.
Улыбка расплылась так широко, что глаза окончательно спрятались в складках на лице. Луковица и ботинок замерли. Улыбка закивала головой, подбадривая прохожего. Он поднял с мостовой луковицу и, слегка смущаясь, но с чувством правильного поступка, подошёл к мужчине с тележкой. Волей не волей, уголки его рта тоже растянулись в ответ.
— Вот сразу видно, человека со вкусом, прекрасный костюм, спасибо! Туда, бросайте назад, в корзину с луком, — без прелюдий поглотил своим обаянием хозяин сбежавшей луковицы мужчину в сером костюме.
Отзывчивый прохожий откинул край брезента и обнаружил в тележке яркие горы овощных сокровищ, в больших коробках и корзинах. Заблестели идеально начищенные кастрюли и сковородки. Газовые горелки, лапша и рис в пакетах, соусы, ящики с напитками и бутыли с водой. Миски, тарелки, полотенца. Белые квадратные переносные холодильники вызвали прилив жажды. Он так и держал луковицу в руке.
— Смелее!
— А?..
— Кладите лук!
— Ах, да…
— У вас такие красивые кисти рук. Вы, наверное, очень умный, сразу видно приличного человека! Приходите вечером, для вас и вашей семьи первая порция напитков бесплатно! Очень вы мне понравились! — накричал повар на прохожего, указал ему рукой накинуть обратно брезент и гордо покатил тележку дальше, не дожидаясь ответа.
— А где это? Где? — спросила проходящая мимо женщина, пока мужчина смущался неожиданным комплиментам.
— Дальше, дальше по улице… Уговорили! Вас тоже угощу, приходите, красавица! Вот везёт мне сегодня на богатых и хороших людей! Приходите, я сильно предчувствую, очень вкусно будет.
Трюк с луковицей и редькой продолжался всю дорогу. Долгожданные сумерки, за общением, прошли незаметно. После щедрой похвалы люди торопились домой, чтобы сюда вернуться. Похолодало, потемнело, зажглись жёлтые красивые фонари. Старенький роллет откатился вверх, рядом раскинулся большой шатёр, засветились разноцветные фонарики и лампочки. Выпрямились раскладные столики и стулья. Наступил вечер, началась новая жизнь, размеренная, совсем другая, после тяжёлого жаркого дня.
В центре, под отверстием навеса встала кухня, зажглись горелки. В больших чанах закипели бульоны, разогрелись сковородки, по доскам рассыпались нарубленные овощи, свежее мясо и морепродукты. Заиграла музыка. Началась готовка и яркое представление.
Мимо огромного танцующего человека, посреди такого изобилия еды, просто невозможно пройти. Запах, запах не просто будил аппетит, он заставлял обо всём позабыть добряка.
— Скажите, а где меню?
— О, я так и знал! Я так и знал, что повстречаю сегодня настоящую красоту, — сказал повар пританцовывая но не оборачиваясь на голос пожилой женщины.
— Скажите…
— Совсем скоро будет готово, — перебил мужчина с огромными плечами и повернулся всем животом к старухе. Она держала внучку за руку, а та держала собачку на поводке. Почти одинаково, выпучивая глаза и прикусывая язык, девочка и собачка смотрели на прилавки и сковородки, — о, вы совершенно прекрасна, совершенно… — продолжал он глядя прямо в глаза пожилой женщине, — порция 80, но вам две порции по 40, присаживайтесь, скоро будет готово.
Девочка потянула бабулю за руку к себе, чтобы сказать на ушко:
— Очень дорого, — совершенно серьёзно, утирая слюни, заметила она и подавилась воздухом.
Нависая всем своим огромным видом, человек-гора протянул ей малюсенькую закуску, сардельку на палочке, в кисло сладком соусе и хрустящей корочке. Девочка смутилась, но с бабушкиного разрешения растаяла вслед за ней и взяла угощение у повара.
Ловко и естественно на столе появился чай и лимонад. Собачку привязали к ближайшему столбу от навеса. Бабуля, в виде растопленного сливочного масла, счастливая ловила каждый жест повара. Девочка нетерпеливо болтала ногами, глядя на свою счастливую облизывающуюся собаку и делала бесконечные селфи, не замечая, как за все остальные столики присаживаются люди в ожидании угощения, в ожидании своей большой порции счастья, а рядом с шатром выстраивается очередь.
***
Можно представить себе самые распространённые шаблоны и клише, избитые и примитивные вещи, простые и тривиальные сюжеты, все все все, что только могут прийти на ум. Собрать их вместе, отмыть, разложить высоко на скалах и просушить там, на утреннем прохладном ветру, чтобы они стали чистыми и свежими, сияющими. В конце концов, именно «простое» приносит нам столько радости в жизни. Например, завтрак в постель, на деревянном раскладном столике. Что может быть приятнее, сказочным ранним утром конца лета, в нежных лучах встающего солнца?
Просторная постель, светлая и гладкая… как её улыбка, когда она открыла глаза.
— Доброе утро! — заметил совершенно малюсенький молодой человек, в чёрных шортиках, белой рубашке и бабочке. Трясущимися руками он аккуратно поставил тяжёлый столик на край постели и поправил его, на всякий случай.
— Кто ты, прекрасный мужчина? Новый Джеймс Бонд?
Мальчик, сильно мило смущаясь, отрицательно покачал головой.
— Может быть новый президент?
— Нееет, ну ты что, не узнаёшь меня? — совершенно искренне не понимая, спросил покрасневший от счастья человечек.
— Ну конечно узнаю, иди сюда.
Ребёнок влез на постель, прямо в сандалиях, в объятия старшей сестры.
— С днём рождения, корова, я тя прощаю.
— Хахахах, спасибо дорогой, — ответила девушка и сильно расцеловала и защекотала его.
Младший выскочил из объятий, растеряв там всё смущение, и побежал к дверям. Там он наткнулся на маму.
— Ну, что, все бабы точно твои!
— Маам, ну какие бабы, что ты ему говоришь?
— А что? — возмутился младший, достал из кармашка солнечные очки, и важно нацепил их.
— А? Что я говорю? Точно его! Беги давай. А ты вставай, через пол часа выходим, с днём рождения, — сказала мама целуя старшую в лоб и забрала столик с постели.
— Нуу, мааам!
— Ладно, ладно! Через час выходим, — согласилась мама и поставила столик обратно, даже поближе. Дочь чуть не расплакалась.
В комнату вошёл отец:
— Ну что, все проснулись уже? А что это у нас тут? И чего младший в костюме Якубовича носится?
Дочь закрыла лицо руками, чтобы не испытывать этот сильно испанский стыд, от нелепой игры своего отца, но очень приятной.
— С днём рождения! А ты подумала я забыл? Признавайся!
— Ну конечно, пап, так и подумала, — поверить в её слова, подчёркнутые выражением лица невозможно, но он верил. Сильно в неё верил. Они обнялись.
— Давай, доставай уже, — подсказала мама, видя как папа поплыл.
— А что это у нас здесь? — играя ещё отчаяннее, открывая глаза максимально широко и подходя к шкафу, спросил он у стены. В комнату заглянул младший, в солнечных очках и уже открывая рот, чтобы сказать что же там, но его мама, предвосхищая поведение своего сына, подошла к двери и закрыла его рот рукой, вытаскивая ненадолго из комнаты.
Папа открыл шкаф и достал оттуда … «Акваланг?! И новый гидрокостюм??!!!!», — она чуть не потеряла сознание. Дальше, после акваланга, всё как в тумане, она не помнила и не понимала завтрака, телефонных разговоров, сборов, плотно обнимая костюм и маску, пока их не забрали у неё, укладывая в багаж.
В себя она пришла только в машине, по дороге в аэропорт, ненадолго. Какая-то нежная музыка играла ей счастье и забытьё, и она её слушала, слушала, улавливая каждый безмолвный звук, сладкий и глубокий, чтобы чувствовать его, чтобы запомнить и забрать с собой навсегда. Как рыба, с открытым ртом, очень красивая, она хлопала глазами и молчала. Ей что-то говорили, целовали, обнимали.
Только поднимаясь по трапу в самолёт она до конца осознала, что происходит. Плакать что-ли? Совсем запуталась она в чувствах и обняла стюардессу, передавая ей хоть немного своего огромного счастья, которое с трудом пыталась принять. Стюардесса помогла.
Короткий перелёт. Долгий переезд. Домик у моря. Группа людей и инструктор. Лодка, то ли рыбацкая, то ли стилизована под неё. Открытая вода и самое любимое на свете — погружение. Только сейчас она раскрылась, тут, под водой, чувствуя себя в своей стихии. С цветными рыбами, камнями и фантастическими кораллами. Погружаясь и расслабляясь, чтобы плыть и восхищаться, как в первый раз. Медленно и спокойно.
Как близко то, что в мечтах, даже если оно за тысячу километров, легко оказывается рядом, когда твоё, когда ты сам уже там. Открыться, отдаться счастью, и оно не будет твоим.
Буль.
***
Большой белый пушистый кот, совершенно наглый в своей естественной красоте, всеми килограммами упитанного природного превосходства, умещал себя на узком подоконнике, резко взмахивая хвостом, нервничая, прищуривая огромные золотые глаза, от неудобства, но не уходил. Он хотел лежать сейчас именно здесь, глядя на ветку сливы за окном, дожидаясь птиц, чтобы ещё сильнее пощекотать то самое дикое животное, живущее под этой чистой, вымытой, гладко расчесанной шерстью.
Разве может быть так хорошо? Слива, худая и кривая, всё же распустила свои ветви, округлилась, и щедро насыпала плодов под каждый лист, вытягиваясь под их весом к земле, чуть не выворачиваясь наизнанку.
Ветер лениво постукивал этими гроздьями по стеклу. Тихо, тоже убаюканный летним любящим солнцем, вместе с белым котом, до тех пор, пока зверь, полностью расслабившись, не отпустил всего себя с подоконника, просыпаясь уже на лету. Так, внутренний зверёк, всё же вырвался наружу, чтобы всё существо кота не ударилось о пол его мягкие лапки беззвучно приняли весь вес кота и плавно приземлили его. Он издал из своих усов какое-то крякающее шипение и запрыгнул от досады на стол, снова укладываясь, в ожидании, пока его увидят и погонят со стола.
Слива равнодушно не замечала этого смешного избалованного и совершенно домашнего зверя, под тяжестью своих же плодов она не видела ничего, кроме пустых вёдер у дома. Но ещё не время. Она нетерпеливо сбрасывала неспелые сливы на газон, без облегчения, и тоже старалась заснуть.
Не понятно, что первое ударило по ней: звонкий человеческий визг и смех или струя прохладной воды из шланга. Кот, снова задремавший, шарахнулся куда-то вниз и к стене, скидывая сумочку и бутылку с водой на пол. Он совершенно не переваривал этот дом, дикий, окружённый не приспособленной для его жизни природой. Бывал он в этом доме всего один месяц в году, но стимулировал его этот последний летний месяц почти на всю осень.
Рассыпаясь каплями во все стороны света, сверкая, вода лилась на кусты и газон. Лениво текла ручейком под деревья, лилась на клумбу с цветами и снова на газон, на кусты, под деревья.
Гладкие, стоптанные миллионами или даже миллиардами шагов, босые, совершенно счастливые ноги, заберут эту влагу с собой, с памятью, с ровно остриженного газона, на долгие годы.
Свежестью, звоном, ярким блеском памяти, оседая добром и простотой в подсознание.
Сильно, естественно, хорошо. Лето.