— А что он делает?
— Женится.
— И что нужно делать, чтобы жениться?
— Зайти в комнату с женщиной.
— Просто в комнату? Туда?
— Нет, имеется ввиду в общее поле, в одно пространство, для начала…
— А там ещё кто-то есть?
— Ну, там есть много других женщин…
— И другие мужчины?
— Есть и другие мужчины, но о них ты не узнаешь. Там видно только женщину, в этой комнате.
— Интересно…
— Смотри, он уже входит.
Дверь. Не автоматическая, но самостоятельная. Видная, огромная, двустворчатая и очень красноречивая. Белая. Но какая она, эта дверь? В неё только предстоит войти, а войти тоже искусство. Нужен ли к ней ключ или понадобится плечо? Что там? Какая погода и атмосфера за ней? По лицу ударит свежий прохладный воздух, перехватывая дыхание, как спасение от жаркого душного дня или там медленно и густо, за этими дверьми и ничто никуда не движется. Праздник? Место с радостью проведенного времени. Сердцебиение? Вход — это предупреждающее о выходе на скоростные или на плавные рельсы?
Там опасно? Страху точно не место. Есть ли там угроза жизни или её образу?
Уничтожение всего, что было до двери, ради свободы, ради освобождения и соответствия самому себе и... этой комнате. Дверь — это очень чёткая граница, но может быть так, что за этой дверью заканчиваются вообще все границы (внутренние, чувственные, границы ума) и начинается ширина и простор.
Ничего этого нет! Есть только дверная ручка и твоя рука, прямо сейчас. Нет никаких замков и замочных скважин. Оказывается, ничего не было до, есть только дверь и в неё входящий мужчина. Мужчина входящий в комнату с женщиной.
Круглые столики в полумраке. Пятна зелёного сукна в темноте. Между столами космос, и галактики между женщинами за ними. Все они хотят замуж. Вот она: ровная, взрослая, уверенная и бескомпромиссно одинокая, в этой уверенности. Солнечные очки за первым столиком и больше ничего нет, ничего между ними и не будет.
Шумная толпа в центре зала, из братьев и сестёр, племянников и племянниц, родителей. Не видно в этой толпе главного, не видно её. Она там есть — вот она, в теплоте и заботе, в опеке и поддержке, вся целиком. Но совершенно нет её, в этой большой семье, для мужчины.
Мода и разговоры. Красота и разговоры. Отношения и разговоры. Всё одно на всех. Вместе, рядом, целиком м ничего нет. Куча подруг за столиком, в итоге, любая из них это и есть ты.
Радость и смех. Веселье и танец. За этим столом искры и праздник жизни, сожженного до тла времени. Лучшее, что может с тобой случиться сегодня. А что, вместе с тобой, будет завтра?
Привет. Я тебя вижу, там, за этим дальним столом в конце зала, где совершенно не различимо твоё лицо, что ещё сильнее подчеркивает и обводит ощущение от твоей утончённости, от талии и спины. Полубоком, полунецеликом. Загадка, сказка, слишком красивая и далёкая, чтобы прикасаться к ней и разрушать волшебство.
Сама скромность, нежная и юная. Слегка нелепая. Нетронутая, не раненая. Бесценная. Чистая, совершенно прекрасная. Покладистая. Скучная.
Род. Сила за спиной, кладя руки на плечи, стоят женщины и смотрят, и приветствуют, и оценивают, и берегут. Слишком много, чтобы просто быть рядом, вдвоём. Слишком мало одной, чтобы не быть всем. Слишком много рук на плечах и спине, чтобы просто обняться, чтобы просто обняться.
Тут прошлое, горой, обидой, чем-то личным, что нужно принять и разделять всю жизнь, вместе нести, из её нежелания отпустить.
Тут опыт, из знания и усталости. Профессиональная любовь. Всё понимающая, знающая всё, всё собой заполняющая. Необъективная. Глупая. Консервативная.
Тут любви нет, есть всё другое и всё это обязательно будет твоим. Всё совершенно прекрасное и самое лучшее, самое-самое. И в этом ничего нет, кроме того, что стремится замуж.
А за этим столом культура и за тем столом. Традиции и культура. И там, и вот за этим тоже традиции и культура. Они такие разные, совершенно разные, даже противоречащие друг другу. Они не оставляют ничего, кроме правил, кроме одобрения. Слепые, за глухой стеной, и только в этом полноценные. Не то.
Религия. Религия превыше всего. Не вера. Надежда и любовь. Очень плотно, даже болезненно связанная. Глубокая, но не чистая из себя, а чистая из формы, за которой ничего не видно.
Есть что-то тончайшее, что-то неуловимое, что объединяет всех этих женщин, все эти столики. Они все показаны в выигрышном свете. Они все красивы, все занимают места именно за теми столиками, за которыми и должны сидеть. У всех самый лучший ракурс, со стороны, все наполнены и все отличаются, все особенные. Не может такого быть! Просто не может. Каждая из них не может видеть себя со стороны именно так прекрасно, наилучшим образом. Кто их рассаживал? Я вижу твою руку. Чувствую твоё сердце.
Мужчина просит руки, когда его сердце точно знает. Ум, лишь сделает всё, чтобы быть рядом, взять руку и отдать в неё сердце.
Видно, как она заботилась о каждой из этих женщин, видно, как видит она красоту, как каждую понимает. Выходи, мужчина видит твою руку, чувствует твоё сердце. Выходи, и будь женой.
— Ого, это что, вот так вот и женятся?
— Конечно. А как ещё?