Встретились на перекрёстке следователь, доктор и священник. Встретились молодой весной, красивой, яркой, сильной, но пока ещё не раскрывшейся во всей полноте.
Прохладно.
Перекрёсток, залитый очень ярким полуденным светом, обдуваемый сильным и холодным ветром, мирно лежал под чистым голубым небом, слегка смазанным блеклой акварелью облаков, к вечеру стремившейся загустеть серым и синим преддождевым тучным маслом.
Ветер тянул к перекрёстку запах живой воды, от ближайшей живописной и разросшейся зеленью набережной, тянул и замешивал его с дыханием автомобилей, автобусов и самих пешеходов. Тянул и рисовал тенью молодых каштанов и лип танец на юном салатовом газоне. Танец детский, танец трясущийся, волнующий, настоящий. Его почти слышно.
Машины, щурясь в ширине этого перекрёстка, от яркой и дерзкой весны, все-все проснулись и живо блестели. Они ждали, чтобы нести в себе, нести в день, по дороге, настроение своих людей. Людей внутри.
Люди снаружи стояли на остановках, переходили проспект и шагали по тротуару, придерживая воротники, шарфики и сумки с кепками, чтобы ветер не унес, балуясь, чтобы не оголил их и не нарушил привычно текущий ритм этого полудня.
Чистая плитка лежала себе спокойно. Асфальт, вылизанный теплыми и холодными шинами, мечтал стать глянцем. Трамвайные рельсы дрожали воздухом над собой, волшебно так, и спокойно, чтобы трамваи тащили в себе много много людей, и много всего интересного, разного, отдельного, но общим скопом жизней этих людей в трамваях. В другом «внутри», не как у машин. Некоторые люди из «внутри» трамваев завидовали «внутри» машин, а машины завидовали вместительности и богатству содержания трамваев и автобусов. Один из этих автобусов, между прочим, был сильно и безнадёжно влюблён в трамваиху. Ходили рядом они всего километр, на этом отрезке, и если в этом километре была и она и он, хотя бы один раз в день, то день пройден не зря. Возможно, всё это от того, что водитель автобуса, поглядывал на неё, на женщину управляющую трамваем, и все это чувствовали. Особенно молодая весна.
Была бы она безрассуднее, человечнее, она бы столкнула две эти не пересекающиеся параллели маршрутов, на перекрёстке, и мы бы посмотрели, что из этого выйдет, кроме людей не доехавших до своей остановки в этом автобусе и трамвае. Любовь, что тут скажешь, может творить чудеса. Учавствовала любовь и в создании этих дорог и улиц, этого перекрёстка. Участвовала жизнями людей, в которых она обязательно присутствует, стелющих асфальт и мостивших плитку.
Следователь, священник и доктор, не несли сегодня в себе любовь и весну, они несли лишь структуру, намертво встроенные в неё. Встретились, видели друг друга, но даже не знакомы, и уже отошли далеко от перекрёстка. Да и не при чём они здесь, разве что любовь их жизни, любовь к ним, этой весной и этим перекрёстком, сложенным в моём любимом городе, моей любимой, весной, в Бельтайн, на пути света.