Глаза закрыты, чувствую прикосновения на руках. Молодые листья скользят по пальцам. Медленно и осторожно ступая рядом с растениями, я придерживаюсь за них, растопыривая и собирая пальцы вместе, прихватываю верхушки, чтобы лучше почувствовать. Не слишком сильно, не повреждая нежную живую плоть.
Ароматы кустарников украли, укутали меня с головой.
С порывом ветра я освободился. Дикие кусты закончились и я открыл глаза, обернуться, еще раз взглянуть на красивые полупрозрачные листья и почки молодых побегов. Куда бы они не бежали, куда бы они не тянулись, куда бы не стремились — я ошибся, они не заканчиваются никогда. Тянутся бесконечной юностью у подножия гор, сливаясь с более крупной и густой зеленью, как и возвышенности, без начала и конца.
Взволнованная земля усыпана изобилием. Лес и скалы, камни и холмы, цветы, бесконечное разнообразие зелени, воздуха, неба. Ничего похожего и одинакового, всё одно. Не способная пока уместить этот простор и воздух, закружилась голова. На мгновение я потерялся и забыл, спускаюсь или поднимаюсь вверх. Земля под ногами выровнялась, стало понятнее, стало легче, но я посмотрел дальше.
Передо мной больше не было никакой земли, не было безграничной ныряющей за горизонт поверхности, к которой я и шел. Только солнце, только ярко-белое ослепительное отражение света на водной глади. Сияющее, захватывающее, расслабляющее и открывающее. Ноги сами собой понесли, как бывает у неосознанной речи, как бывает у необузданных эмоций, бессмысленно и неостановимо понесли меня вперед.
И нет никаких препятствий: подъемы возможность взглянуть шире, спуски помогают вновь набрать скорость. Я падал, карабкался, летел, без какого-либо желания скорости. Отстегнуть бы эти сорвавшиеся непослушные ноги, остановиться, насладиться, снова закрыть глаза, но они и есть я. Они несли меня и несли, до тех пор, пока стопы не начали вязнуть в песке.
Обувь больше не нужна, пусть и надежная, и удобная, сейчас лучше босиком, и только босиком.
Горячая соль земли прошла сквозь пальцы ног, стопы наполнились теплом совершенно другим, вытесняя прочее, оно просилось еще выше, просилось настойчиво и естественно. Я немедленно начал раздеваться. Кто я такой, чтобы сопротивляться жизни? Я жив. Я и есть жизнь. Заваливаясь на бок я снимал брюки, стягивая через голову верх совсем позабыл о пуговицах и кнопках. Прохладно и горячо. Прохладно и горячо. На обнаженном теле смешались горы и воздух, солнце и песок. Холодный ветер снаружи и жар изнутри. Я должен нырнуть, я должен отдаться воде и покорить ее. Пройти эти ничтожные метры до озера но, захваченный и завороженный, не могу пошевелиться. Что может дать силу идти, когда переполненный через край, пытаешься ухватиться и уместить хоть что-то?
Пропуская время сквозь себя, тело выведет к самому побережью, а шаги станут видны только когда закончится... Можно ли падать в небо? Если всё оставить и отпустить. Меня больше нет. Только брызги летят.