‹ Retour

 

  День1.  День2.  День3.  День4.  День5.  День6.  

 

 

Bo][ing Day «истребить колхозника»

 

 

Прежде слов и я

 

Искренность такая разная может быть, наполняет любые наши чувства, представления, верования; укрепляется и даже сливается с ними (искренняя Любовь), и самой главной чертой искренности, важным и ценным её качеством, является «зрячесть» или же «слепота».

 

Прямо сейчас искренность кажется мне простым заблуждением, усилением того, что я ещё не смог постичь. Если мои чувства и мысли, понятия и представления, знакомы и «популярны» мне из суждений и опыта окружающих, знакомы, но я не сам к ним пришёл, не сам познал, не разобрался, тогда я и наделяю их приставкой «искренне», чтобы усилить и убедить в них себя самого.

 

Очень «сильно» можно верить во что-то, очень сильно стараться доказывать другим, убеждая себя, но так глубоко заблуждаться, при этом.

 

Когда я открыт любви, когда осознанно испытываю её в настоящем, она не требует никаких доказательств и усилений, она естественна и всеобъемлюща, она сама жизнь, великий дар. Любовь никого не делит на довольных и недовольных, на знающих и незнающих, делимся мы сами, закрываясь в собственном неведенье и слепоте.

 

Искренне и недовольно удивляются люди своим знакомым, с удовольствием тусовавшимся по ночам, пьющим краску и воду из луж, курящим и съедающим всё подряд, когда они, вдруг, после бурной юности, начинают бегать, читать, молиться, заниматься любимым делом и даже собой. Самопознание, саморазвитие, самообразование и всё то, что не очень хорошо совместимо с разгульным и безрассудным образом жизни. Ничего странного, предосудительного и, тем более, удивительного в таких свершениях я не вижу — это, как раз, очень понятно и естественно — двигаться дальше, искать и обретать себя, снова и снова.

 

Рождаться сразу бегом, на своих двоих, было бы очень и очень странно, даже страшно, если взглянуть вживую со стороны, но я думаю вы себя контролируете и не стали фантазировать на эту тему, представляя стремительно бегущего вперёд окровавленного младенца с открытыми глазами и собственной пуповиной в руках.

 

Вступление

 

Дни оставляют возможности, нереализованным шлейфом нежно укладывая их в моё подсознание, в моё ментальное завтра, если я не проник в сейчас максимально близко к себе — это о самосовершенствовании. На простом примере из личного опыта, на примере обретения нового физического навыка, мы рассмотрим, что лежит в основе построения новых привычек вообще, нового себя: что общего у физических упражнений и ментальных практик, как сильно прокачка самоощущения и работа с мыслями похожа на утренние приседания или пробежку, когда совсем не хочется, но после находишь силу и счастье в самом процессе, в движении.

 

Словосочетание Boxing Day используют британские спортивные комментаторы, говоря о зимнем периоде примерно в неделю. Во время паузы в большинстве других чемпионатов их чемпионат продолжается, и они подразумевают плотность игр, проводимых подряд за короткий период времени, предвкушают и обещают этим выражением много ярких впечатлений. Изобилие интересных матчей в одно маленькое зимнее окошко, когда у всех остальных отпуск.

 

Так, наряду с одной из самых популярных спортивных лиг в мире (Premier League), выражение «boxing day» обрело всемирную известность и обзавелось дополнительным значением. Сегодня оно может быть известно даже тем, кто никогда в жизни не смотрел зимой футбол, не увлекается этим спортом и не знает при чём здесь Английский чемпионат. Изначально выражение применимо к Рождественским праздникам, так говорят о сказочном дне, о том самом моменте, когда волшебство становится реальным и прекрасным зимним утром наступает время открывать подарки, развязывать яркие ленты и заглядывать в коробки, предвосхищая настоящие чудеса.

 

Boxing — боксировать, заниматься боксом. С днём всё понятно: day — день. Почему словосочетание означает «день коробок»? Потому что box — ящик и получается «ящиковый» или даже «ящиков день». Теперь переходим к нашим смыслам и содержанию, поиграем ещё, наделяя словосочетание чем-то новым, раз оно и так связано с игрой:

 

День коробок; боксирование на квадрате ринга; период активности и интенсивной работы, но, всё-таки, «День Подарков» будет самым подходящим смыслом в значении и понимании этого выражения и заголовка

 

День подарков себе

 

Невозможно оценить и отметить, когда именно внутри начинается процесс «превращения», видимо, он и представляет собой всю многообразную реку, текущую нашим телом и мозгом, нашим сердцем и лёгкими, текущую нами, с нами, и вокруг нас.

 

Какая бы грязная и вязкая не была река, она легко может привести к свободе и чистоте, к новому началу, к жизни, и какая бы река не была бурная, хрустально чистая, красивая, всё может закончиться одними только брызгами, без особого продвижения вперёд, просто закончится, засухой и забвением.

 

Я не знаю какими водами и волнами вы плывёте сейчас, не знаю вашей силы и глубины, но ящики наших тел, черепные коробки и волшебные ларчики сердца, всегда остаются с нами. Пока мы живы, пока мы «на плаву». В коробках с подарками мы обязательно обнаруживаем неисчерпаемые открытия и откровения, если только решаемся в них заглянуть, самостоятельно.

 

 

День первый. Страх Нового

Мы этого не замечаем. В раннем детстве, когда начинается знакомство с окружающим миром, впервые используя свой чувственный аппарат, мы испытываем первые и очень яркие эмоции, сильные ощущения и осознания.

 

Благодаря яркости и силе, новизне, наш эмоциональный опыт запечатляется в подсознании, мы получаем первые настоящие впечатления — так происходит на протяжении всей жизни.

 

Сознание расширяется, развивается интеллект. Мы познаём место, в котором оказались, знакомимся с людьми, углубляемся в мироустройство, познаём правила и законы, но самих себя познаём только после.

 

В течение жизни мы можем получать и болезненные впечатления, испытываем негативный опыт, совершаем неправильные поступки и «непоправимые» ошибки. Не отслеживая сами процессы явлений, даже активно в них участвуя, мы не всегда способны анализировать происходящее с нами, и неосознанность никак не освобождает наше подсознание и жизнь в целом от последствий. Впечатления остаются, принимаются как есть и отходят внутренним защитным рефлексам, мы ограничиваемся, снова и снова, так и не начав внутренний процесс знакомства с собой, так и не запустив процесс самопознания.

 

Это всегда происходит незаметно. Мы не замечаем взросления, не видим и не понимаем своего формирования. В неведенье невозможно отследить причины и механизмы преобразования, изменения и даже становления. Как я стал именно таким? Что со мной происходит прямо сейчас? Как я сюда пришёл?

 

В это самое время мы приходим к определённому и весьма ограниченному, уже во многом сформированному мироощущению. В моторике собственных неосознанных реакций, в слепоте, в полусне, не видны модели поведения, собственного отношения к жизни, к себе.

 

Когда я перестал отдавать себе отчёт? Как появился страх испытывать эти чувства, испытывать себя и свой внутренний мир? Страх нового — это один из самых главных комплексов, влияющих на нас и наш внутренний мир, на жизнь всецело:

 

— Привет, можно я попробую?

 

— Да! Конечно!

 

Вот так просто.

 

— Привет, можно я попробую? — спросил я солнечным летним днём, указывая своим кривым указательным пальцем на скейт, будучи уже взрослым мужчиной.

 

— Да! Конечно! — ответила милая девушка с целыми коленями и открытыми светлыми глазами.

 

Время чего-то нового — это всегда лето, по крайней мере фраза красивая, даже если это вообще не так.

Много ярких эмоциональных и физических впечатлений, особенно детских, связано у меня именно с летом и некоторыми из них я хочу поделиться с вами. Не столько из щедрости и великодушия, но из уместности в теме, как вы скоро поймёте и, как вы наверняка поняли уже, юмор не самый сильный мой конёк. Радует то, что и ног, в писательском смысле, у меня далеко не две, а на коньках же, и на зимних, и на колёсиках, я катаюсь весьма посредственно, как это обычно бывает в отсутствии должной практики и более двух нижних конечностей. Но умею.

 

Гораздо примечательнее и роднее для меня катание на велосипеде. Из детства помню два-три вида, что называется: «взрослик», «раскладушка» и «горник»; может были ещё некоторые разновидности, но точно не такие доступные и популярные. Сегодняшних стильных и лёгких городских велосипедов и близко не было видно, как и хороших спортивных, горных или «BMX». У меня был тёмно-бордовый «аист» и он представлял собой что-то среднее между раскладным и большим взрослым велосипедом. Не известно, как и от кого он мне достался, наверное, был куплен родителями, но дедушка, совершенно магическим образом при наличии только одной руки, привёл его в должный порядок. Громоздкое чудовище, без щитков и багажника. Очень крупный велик для ребёнка, но без верхней рамы, что очень облегчает катание и процесс обучения.

 

Помните это прекрасное чувство, когда только-только научился ловить баланс и удерживать его? Как страшно, как захватывающе было сначала и как «незаметно» становится это ощущение, когда уже научился ездить, когда навык сформировался и отошёл в автоматический режим. Учили меня друзья «старшаки».

 

Большую часть лета я проводил у стариков, у любимой бабушки с дедушкой, в квартире пятиэтажного дома, в простом квартале точно таких пятиэтажек, неподалёку от совершенно прекрасной величественной Двины. Большинство местных молодых людей, в отличии даже от улицы на которой я жил с родителями, обязательно занимались спортом, боксом или борьбой, сильно изредка карате, из-за очень хороших и популярных местных школ именно по этим видам спорта.

 

Сверстников в моём доме почти не было, как и в ближайших домах, но для меня, время проведённое на той улице наполненно невероятной поддержкой, коллективным самосознанием, настоящей дружбой, силой и справедливостью. Об этом я с ответственностью могу сказать сейчас, тогда, конечно, подобными категориями я не мыслил, но впитывал их, обращая своё детское внимание на совершенно другие вещи — это отличало именно тот квартал от любой другой улицы в городе… на целой планете.

 

Единственным и основным развлечением там, что касается велосипедов, была игра в «казаки разбойники», и когда у меня появился велосипед я автоматически стал достаточно взрослым, чтобы в этой не детской игре участвовать. Оставалось научиться «ехать». Я даже думаю, что трёх или четырёхколёсных велосипедов там не было совсем, в этом квартале, на этой улице. Сказка, полная счастьем, разбитыми коленями и головой, «асфальтной болезнью», смехом, боем, скоростью, восторгом и восхищением.

 

— Готов? — спросили меня и отпустили, ни секунды не дожидаясь ответа.

 

Вообще, вопрос готовности к чему-либо, не вопрос только подготовки, ещё и естественный навык подниматься, становясь хоть чуточку, но сильнее. Когда меня отпустили, до столкновения с деревом оставались секунды и десяток метров. Надо отдать должное мастерам спорта по классическому боксу и вольной борьбе: разгоняли они очень хорошо и отпускали ровно по прямой…

 

В первую очередь, чтобы «ехать», нужно было научиться тормозить и «заземляться», уверенно стоять на педалях, крепко и прямо держать руль. С этим помогали, придерживали и учили, показывали, но не долго. После краткого обучения сразу наступал экзамен и тебя воодушевлённо отпускали в дерево. На кураже благодаря хорошей скорости, но без должного навыка баланса, возникал соблазн просто увернуться, а не попытаться уехать в сторону.

 

Я видел такое и раньше, когда кого-то другого учили кататься, и совершенно не понимал, почему ребята не тормозят перед самым деревом или плавно не уходят в сторону заранее. Теперь я понял, и точно так же попытался увернуться в последний момент, «облизывая» большое дерево и обнаруживая почти сразу за ним металлический зелёный забор детского садика, состоящий из больших прочных прутьев. О заборе я тоже знал, но Мастера не дураки: со снятой цепью или отцепленными тормозами надо было именно «ехать», на ходу осваивая баланс, тормозить не приходилось.

 

Чем плох такой способ обучения? Очевидно, травмами и поломками велика. Чем хорош? Ты начинаешь отлично ехать со второго раза, максимум с третьего, если ты жив, а твой велосипед ещё на ходу.

Кататься я научился быстро.

 

У каждого уважающего себя взрослого парня был свой мотоцикл, не обязательно рабочий, но он точно стоял в гараже, в изобилии всяких запчастей. В одном из таких гаражей, после «учёбы», мой велик подрихтовали и выпрямили переднее колесо, понимая, что возвращаться домой с таким нельзя. Даже поставили новые катафотики, снятые у кого-то ещё, чтобы старики порадовались, но они всё равно не порадовались. Никто даже не заметил обновлений на велосипеде, чего не скажешь о моих ногах и сильно улыбающемся немного окровавленном лице — теперь я мог играть по-взрослому, совершенно счастливый я больше ничего не боялся, ведь я обтекал дерево и проходил сквозь забор.

 

В чём заключалась Игра? Толпа с великами, собранная из спортивных подростков нескольких кварталов, делилась на две команды: догоняющие «казаки» и убегающие «разбойники». Примерно равным числом. После набора команд, кто убегает, а кто догоняет, определяли жребием. Старшие участвовали для равного деления по силам, и наборы всегда проходили очень бурно. Необузданная мощь, способная сметать на пути что угодно, без старших было не обойтись.

 

Ставкой и основной целью игры был либо «серьёзный кач» проигравшей стороны на турниках, не зависимо от общей физической готовности, либо общественные работы по благоустройству выбранного победителями места, например починка горки, установка песочницы или уборка во дворе с покраской скамеек.

 

Договаривались на берегу, перед началом гонки. Почти всегда были турники. Слово держали и если кто-то не справлялся с упражнениями, то обязательно повторяли снова, на следующий день или через пару дней, до тех пор, пока у всех не получится. Иногда с погрешностями, но в итоге делали все, потому что больше не принимались в игру, пока не «закроют вопрос».

 

Основные и единственные правила:

1) никто не может покидать заранее определённых границ. Зависит от количества участников, но всегда в пределах района, чтобы не привлекать излишнего внимания органов правопорядка;

2) команда Разбойников не может бросать и оставлять никого отстающего, даже если участник больше не может ехать, его надо защитить всеми силами или взять на другой велик, а команда Казаков не может делиться на группы для большого манёвра или засады и «ловить с земли»;

3) игра заканчивается, когда хотя бы одного из разбойников приземлили. Не важно на живот, бок или спину, главное плотно зафиксировать на земле. Если никого не «зафиксировали» и вышло время, то побеждают Разбойники. Время гонки определяют Казаки, с помощью секундомера, а если время есть у всех, то игра заканчивается с закатом.

 

Чаще всего играли до заката, даже когда времени не было совсем. Почти всегда я оказывался в команде «разбойников», не столько потому, что был младше всех, сколько потому, что очень плохо тормозил и быстро ехал вперёд. Не сразу я научился красиво тормозить с разворотом, оставляя след от покрышки…

 

Можете представить масштаб и последствия подобных игр, далеко не всегда в разумных пределах. Катаясь в детстве на велике я видел, как останавливают трамваи для манёвра, перекрывают целые мосты и четырёхполосные перекрёстки, летал через машины и бегал с великом в руках по сквозным подъездам и частным дворам. Видел вдребезги разбитые велосипеды, езду без руля держась за товарища по команде и езду по три человека на одном велике с горы, чтобы оторваться, но страшнее турников на закате, после беспощадной езды, точно не было ничего.

 

Всегда проще найти инструменты, краску, материалы, землю для клумбы или песок для песочницы, чем позорно «умирать» на турниках, становясь сильнее, а умирали все, даже самые сильные чемпионы. Бессмертных нет, вопрос воскрешения.

 

Разве помнил я во время игры, то чувство страха, с которым учился кататься, даже просто сидеть удерживаясь на велосипеде? А чувство восторга, с которым впервые получалось? Разве помнил я свои же мысли, предположения и аргументы, которые заставляли меня остановиться? И мог ли я представить тогда, что моя голова, вот это моё тело, всё те же мышцы на ногах, смогут вытворять вот такое?

 

Формируя собственный эмоциональный, интеллектуальный и духовный опыт, незаметно для себя, мы становимся его заложниками. Тренировки, медитативные практики, психологические техники, ментальные упражнения, стяжания духа, аскезы, призваны освободить нас из плена и — это об одном и том же — на протяжении длительного времени, мы собираем сокровища в свои внутренние коробочки.

 

Теперь мы можем открыть эти спрятанные ящики, разобрать и разобраться в них, чтобы снова отдать на откуп привычкам и автоматическим решениям, обновляясь, и возвращаясь на верхушку айсберга, но уже в совершенно новом ежедневном океане, из которого поднялись обратно на поверхность.

 

Всё, что должно быть очищено, должно быть очищено, иначе работа идёт насмарку. Так гласит один из самых известных постулатов саморазвития.

 

Именно по причине отказа от базового очищения классические школы не всегда приемлют «поверхностные» neo направления. Черта свойственная очень многим фундаментальным и академическим учениям, их последователям, будь то психологи, спортсмены, духовники, художники, физики или математики. Сложно переступать границу, очерченную для тебя снова и снова, в рамках которой ты состоялся, обводя её вслед за предшественниками. Граница меняется, расширяется, а линия неизменно остаётся позади, ведь сам «фундамент» ничем не ограничен, в отличии от ума дерзновенного к его познанию.

 

Переход фундаментальной черты, которую так старательно очерчивали сами, чаще всего, происходит под собственные же громкие овации и аплодисменты. Лёгкое и поверхностное плывёт над границами не замечая их, не всегда из своего невежества. Очень важно, в наличии «тяжёлого» широкого фундамента, оставаться лёгким, не отягощённым. На мой взгляд, даже учитывая преемственность непроработанных (невидимых) пластов поколениями, детьми у родителей, как навязанных моделей мыслить, чувствовать, жить, «Новое» не всегда нуждается в глубинном возврате и очищении, как тысячу, сто, или даже десять лет тому. Со «слепым» пластом к новому всегда переходит и пласт «зрячий». Все мы изначально ограничены, на пути самосовершенствования, но на чём мы концентрируемся?

 

Проработка и очищение… мне было просто необходимо вернуться к истокам, очиститься и заново сформировать навык чувствовать и мыслить, заново научиться жить. Лично мне. И я делаю это именно так. В первую очередь избавиться от причин страха нового, растворяя его в действии и построении нового. И это совсем не вопрос «преодоления», «мотивации», «дисциплины» (на этой стадии), это вопрос расслабления, осознания и освобождения, только потом работы, на свободном месте.

 

Далеко не всегда для построения нового опыта необходимо куда-то нырять, что-то очищать и над чем-то работать, но, исходя из личного: мой новый опыт, даже самые радостные и положительные впечатления в схожих ячейках по спектру, лишь наслаивался на неосознанно полученный ранее, особенно если то был травмирующий или негативный опыт, и мои слабости, то есть сила моего «духовного колхозника», ещё больше укреплялись. Тогда нужно было идти глубже и работать по дороге ещё больше, разбирая «завалы», чем это могло показаться в начале пути, но в начале пути только и видно, что собственное невежество.

 

Без внимания невежество остаётся в слепой зоне, оно всегда сдерживает от становления и развития, особенно в отсутствии работы над собой. Как атрофируются мышцы за ненадобностью и слабеет ум не выходя в новые пределы, так появляется «колхозник», слабый и «самодостаточный», совершенно невидимый нам самим на верхушке айсберга, но гордо формирующий внимание.

 

«Вот знаю я белый и оранжевый цвет, чёрный знаю, и ещё несколько, а других просто нет, я их не видел... Я взрослый и серьёзный человек, обученный, и я считаю, что плавать нужно только вот в этом кафельном бассейне, где я сам учился, а в ту воду нырять нельзя, там есть течение! Я слышал, что часто плавать вредно. Мы же ходим ногами, мы не рыбы, научный факт, между прочим, и надо всем рассказать, детям вообще запретить. Совсем плавать не будем, хорошо бы и открытую воду запретить, чтобы даже мыслей таких не было. Для безопасности! Глубина и открытая вода опасна! Утвердимся на своём знакомом и привычном дне»

 

Дело не в окружении, правда? Если несколько человек рядом со мной смотрит только под ноги, и вообще никогда не поднимают голову к солнцу, даже не выделяют для себя свет, разве значит это, что я не могу взглянуть вверх, на солнце и облака?

 

Новое не перестаёт быть доступным и открытым для меня, если мне, вдруг, стало страшно. Достаточность в духовном невежестве, без самопознания и работы, ограничивает человеческий сосуд дном, на котором и заводится настоящий колхозник. Держась за привычное, он всегда боится нового.

 

День второй. Построение нового

С боксом, как и со скейтом, меня всегда тянуло к классике. Сравнение скейта, явления в уличной культуре, с боксом в мире единоборств, может показаться притянутым за уши, но так есть, то и другое классика. Отличные инструменты в построении нового навыка для закрепления себя в «новом месте», как практически любой вид спорта, которым никогда прежде не занимался. Для меня бокс стал прекрасной физической основой, в комплексной работе над собой.

 

«Комплекс», как по-разному можно интерпретировать значение этого слова, ассоциировать с чем-то своим, обозначать и воспринимать, исходя из личного опыта и воображения.

 

Вот, сейчас я представляю комплекс упражнений, даже идеализирую его, представляю очень красиво, в полной мере, на уровне ощущений тела, вижу капли пота и напряжённые мышцы, с чувством восторга, борьбы и преодоления, вспоминаю удовлетворение после окончания тренировки. Потренировался, так хорошо представил, только усталости нет.

 

Или представлю комплекс, как ограничение своего мышления и поведения, не осознавая причин, не видя что и как меня ограничивает, я не иду дальше, замкнутый, отстранённый, с чувством обиды и жалости к себе, не решаюсь пойти в зал или на турник, просто остаюсь дома, в «привычном» состоянии.

 

Ещё представляю комплекс зданий, комплексное решение задачи, комплексную страховку… Кстати, сам комплекс, как итог и результат, не является ограничением, не соотносится с внешним фактором, от которого ограничивает. Комплекс — это всегда комбинация психоэмоциональных впечатлений, переходящих в интеллектуальные представления и физические ощущения мира, себя в нём, как совокупность факторов, изначально и постепенно наложенных сверху на страх, на не свободное. Подобное наслоение и приводит к искажению восприятия и, как следствие, к изменению модели поведения или «не поведения».

 

Физическая, интеллектуальная и эмоциональная работа, в комплексе, над аспектами проявления в каждой из выделенных для себя областей, для освобождения, замещения и развития любых компонентов. Зародить и построить новую платформу, а не бороться с последствиями и подавлять симптомы, оставаясь всё в той же модели поведения и мироощущении. Помню, что перед новой стройкой и установкой фундамента необходимо «расчищать платформу».

 

Почему я не делаю всего того, что мог бы сделать уже сегодня? Каждый найдёт свой ответ на этот вопрос. Причин не делать, не поступать, будет множество, и они разнятся, при относительно схожей модели ограничивающего комплекса, и при совершенно разных причинах и условиях возникновения первичных впечатлений в подсознании. Блокировки, как и открытия, остаются в платформе, «под» всеми новыми волевыми навыками. Мы не касаемся сейчас преемственности и архетипов, но придём к ним, тем или иным образом, при достаточно широком погружении, не замахиваемся и на «эффект сотой обезьяны», тут дело каждого первого, личное, но схема рабочая в своём практическом применении. Работа в комплексе, максимально широко, после глубокого погружения в себя. Когда знаешь исток и отследил модели поведения, осознаёшь причины, признал не видимые ранее «страхи», тогда «легко» и с «удовольствием» можно перестроить каждый процесс внутреннего и внешнего взаимодействия с миром и, что самое главное, с собой.

 

В полноте и совокупности меняя ограничивающий ранее комплекс на сверхсилу, на работу над собой, как на двигатель продвижения вперёд, мы создаём новую платформу «под» волевыми навыками, даже этого не замечая. В любой момент «страх» замещается на «любовь» и как только новая платформа становится достаточно прочной, мы, естественным образом, начинаем из неё прорастать.

 

Физическая основа в построении новых навыков, как фундамент на свободном от иллюзии впечатлений месте, «встряхивает» тело и мозг, придаёт сил и уверенности для работы со своими мыслями и эмоциями. Так открывается возможность для работы духовной.

 

Не важно, какой именно спорт: лыжи или бег, качалка или гимнастика, плаванье или любимая борьба. В моём случае «Boxing», к которому я приехал на скейте, по классике. В период интенсивной работы над собой, тренировки по боксу оказались именно тем, что было мне так необходимо на этом этапе. Бокс, как и любой другой вид активной физической деятельности, помог открыть себя с других сторон, погрузиться и укрепиться в новой дисциплине.

 

Процессы построения физического навыка похожи по своей сути на любую психологическую проработку, на изучение и познание своей эмоциональности, на новые интеллектуальное свершения и откровения. Речь именно о приобретённой способности, о результате, к которому приходишь шаг за шагом. Это и о навыке планировать с потоком воздуха перед раскрытием парашюта, и о способности начисто подтирать свой зад: всё благодаря повторениям и усердному труду.

 

Приобретённые способности постепенно становятся естественной и почти неосознанной составляющей. Любой новый навык формирует и новую платформу под собой, расширяя личную сферу. В какой-то момент просто перестаёшь оценивать и замечать всё то, чему так долго учился, в общей системе жизни.

 

Везде требуются свеженькие и вкусненькие нейронные связи и цепи, для более качественного построения, обеспечивающие закрепление необходимого результата. Благодаря повторению, продвижению, и расширению, мы сами становимся этими нейронами, прочно закрепляясь на них своим человеческим существом. Всегда тяжело и долго начинать, но постепенно река начинает течь сама собой, обретая достаточную силу.

 

Бокс не был для меня детской мечтой, как скейт, например. Однажды я увидел в фильме или клипе доску на колёсиках и потом не мог спать. Конечно, я позабыл об этом, вспоминая гораздо позднее, уже в процессе перестройки возвращаясь к свободному мышлению и восприятию, возвращаясь к себе в сейчас. Суть в новизне. Никогда раньше я не катался на доске, в таком виде по крайней мере, и прежде не занимался классическим боксом.

 

Наверное, не зря его называют «шахматами» в физических единоборствах. А сами шахматы предстают очень азартным и беспощадным видом спорта, с точки зрения процессов мыслительных. Бокс ограничен небольшим рингом, правилами, ударами рук и работой на ногах, работой корпуса, шахматы тоже ограничены правилами, квадратом и числом полей, цветом и возможностями фигур, возможностями ходов, но в каждой из этих дисциплин поле для игры практически безгранично, если погружаешься в него достаточно глубоко. Единственным и самым главным ограничением, в рамках, всегда остаётся игрок.

 

С правилами и соперником, с тренером, учителем, обнаружить свой крайний предел и раздвинуть его получается быстрее, но личная работа, собственное отношение и подход к делу всегда определяет результат. В сложности отчётливее познаёшь себя, будь то высокая интеллектуальная задача или серьёзный физический вызов. Двигаться дальше, не столько без «страха», сколько с привычкой снова продвигаться дальше, признавая и освещая все свои чувства, в том числе и страх. Снова и снова, и вся сложность образуется обычной лестницей, взбираясь на ступени которой, оказываешься на совершенно новой для себя высоте. Вызов и задачи, вдруг, остаются совершенно «не при чём».

 

Речь зашла о вызовах и сложностях, значит наступило время призвать из памяти все самые сильные образы и воспоминания, в этой связи, перемешивая их в воображаемом прозрачном сосуде, в виде шариков, и жребием выбрать… армейское воспоминание. Так уж вышло. Но оно точно яркое, сложное физически и психологически, в момент прохождения. Антураж прекрасный. Совершенно замечательное и отлично подойдёт именно в части «построения», но не волнуйтесь, подход с рассказыванием интересных историй из жизни или растягивание одной такой истории не станет конструктом в написании каждого «Дня» и всего произведения.

 

К слову, именно за вызовами, туда, в армию, я и отправлялся. По призыву, конечно, но отложенному в папку с красным корешком. Обнаружил их, и там и в себе, я огромное множество, естественно справился не со всеми, с некоторыми или не справился вовсе или пришлось справляться не естественно. Что касается бокса, то ещё в учебке мне предлагали выступить на внутренних соревнованиях, но исходя из своей ограниченности и надуманных тогда причин, из внутреннего отсутствия решимости и отсутствия стремления к азарту и куражу, я так и не попробовал классический бокс, не испытал себя в нём тогда. Позже, когда осознанно решил, делал это уже с большим удовольствием, легко и широко.

 

Всему своё время, но не нужно слишком на него полагаться, иначе оно просто уйдёт. Шесть месяцев учебки пролетели быстро, я уехал далеко и надолго. Там, в новых для себя реалиях и условиях, как бывает с человеком оказавшимся в «несуществующем» до того мире, всему учишься заново. В учебке я особенно ничему не научился, просто освоился и привык, своё берёт только практика.

 

Итак, опуская все прочие подробности: одной замечательной и очень красивой осенней ночью, я оказался на металлической крыше «секретного объекта», с сигареткой в зубах, глядя в чернющее широкое чужое небо, очень яркое. Оно смотрело на меня, это небо, своими звёздами и глубиной, которую я мог увидеть только там и именно той ночью... Бывает, когда погружаешься куда-то слишком глубоко, всё прочее перестаёт существовать. Сегодня я не вспомню всех прекрасных мыслей и формулировок, к которым наверняка пришёл, более-менее помню свои чувства, возвышенные и прекрасные, романизм и брутализм, и очень отчётливо помню голос:

 

— Ты что, ох*ел, старый? — можно сказать и так, так оно, видимо, и было. От большого удивления обычно привычная буква «а» преобразовалась в искреннее и очень человеческое «О».

 

Чудесный и спокойный голос одного из старших офицеров «секретного штаба» вернул меня на землю. Я спрыгнул и не смог нормально отчитаться, даже поприветствовать, пришлось стоять с умным видом и улыбаться, головной убор остался рядом с небом. Вот, просто по-мужски, он тогда меня понял, даже сильно обрадовался, как и я с его появлением, но во всём остальном… слов нет. Ситуация невообразимая, настоящий скандал, докладывать выше о таком вопиющем происшествии просто некому — вот же он, сам, стоит передо мной!

 

Оставался только самый генеральный и самый секретный штаб, и мы, как водится, всё «порешали» на месте и договорились по-хорошему. Но чего мне стоила тогда эта внутренняя свобода и небо?

 

Оно, прекрасное, вместе с моей «шляпой», спускалось медленно и с расстановкой, постепенно, цепляя по пути все самые сильные и гордые шеи «секретного подразделения», пока не нашло и не настигло одного очень известного в узких кругах, весьма талантливого и не на шутку «бессмертного» военного, с которым, не посвящая генеральный штаб в местные маленькие приключения, мне и было решено провести время за уроками, во избежание совершенно страшных для меня же последствий и весьма неприятного, пусть и красочного, звездопада для всех прочих участников построения.

 

Вот, тот самый, настоящий учитель, спустившийся с небес. В чём же заключался урок, помимо усвоения и закрепления уважительного отношения к светилам, правилам и уставам? Не всегда нужно быть на виду, но это в порядке армейского юмора, понятного только тем, кто на этом «виду» бывал и понимает о чём порядок. Урок заключался в колоссальном ментальном росте, слов таких тогда я не знал, но не выйти на этот новый для себя физический и психологический и духовный уровень, вытаскивая за собой и тело и психику и душу, просто не мог. Не было такой опции, не выходить. Раз уж вышел за пределы — выходи.

 

А я что? Я с удовольствием. При другом настрое, как известно, очень сильно страдаешь. Настоящее оружие, помимо всей тяжести последствий, ещё тяжело и само по себе. Специальные костюмы и маски, призванные помогать и облегчать жизнь, защитить её и даже спасти, в обычных условиях, очень даже усложняют.

 

Плотный резиновый костюм, такой, не очень удобный, сплошной. Маска, тоже плотная, за которой теряешь собственное лицо, но больше ничего потерять невозможно, даже капельку. Бронежилет (на всякий случай). Комплект оружия для ближнего и среднего боя, автомат, выкладка и запас рожков. Всё это сверху на моей не самой лучшей физической и отличной военной форме.

 

Прекрасно, не правда ли? Не правда.

 

Бег, само по себе, действие на любителя и одно дело, когда в своё удовольствие, для тренировки, и совсем другое, когда ты в облачении лунохода, совершенно космический, бежишь по бетонным плитам в лес, к неизвестности. Удовольствия в этом мало, но именно в неудовольствии есть чудо личного преобразования, и вот тут, мы уже говорим только о разумных пределах.

 

Через любые даже самые тёмные и непроходимые дебри (не путать с дерби), продирается именно наше существо, не зависимо от обличий и внешних условий. Лично. Если в тяжёлой ситуации задаваться вопросами «для чего?», «зачем это делать?», то чаще всего ни к чему и не приходишь. Стоит осмелиться построить тропинку «невозможно», «непреодолимо», хоть на один шаг дальше, хоть на чуточку, пристально глядя при этом в своё собственное сердце (ведь больше ничего и не видно), как для тебя тут же открывается невообразимая до того перспектива. И падай, вставай, останавливайся с ускорением, сколько хочешь, сколько тебе нужно, если это необходимо, а пределы уже раскрыты. Принятие и работа, ничего страшного и не происходит, особенно, когда уже не боишься.

 

Нужно отдать должное «бессмертному» и его бесконечно позитивному настрою, его безграничным возможностям и воображению, что касается самых доступных и простых вещей, таких как лестница, например. Именно лестница, ступеней в двадцать, замыкая и закругляя для меня урок, стала тем самым пределом, где я самозабвенно умирал, поднимаясь и спускаясь, разными способами, несчётное количество раз.

 

Старый, тот, прошлый, ещё вчера у самых небес, таких высоких и красивых, сегодня просто растворился, даже не замечая этого на земле, преодолевая и превосходя всё то, что вчера имело хоть какое-то значение.

 

Спускался и поднимался по лестнице я уже другим человеком. Казалось бы, всего лишь тренировка на закате, пусть и уходящая в глубокую ночь, и только один вечер жизни, но, всё-таки, это вечер смерти, когда ещё очень далеко до рассвета. Жизнь, для смерти. Неотделимые и невозможные, в то же время, в своём сочетании явления. Переход на ту сторону, как переход при рождении, когда мир утроба для тебя заканчивается и ты выходишь наружу, как при смерти физического тела, когда для тебя истекает пространство времени, облечённое в материю, и ты идёшь дальше, так и при жизни, иногда, умираешь весь лишь для того, чтобы двигаться дальше.

 

Не большая цена за свободу и возможность спокойно дослужить, не отправляясь в металлическую коробку. Ещё и уроки сделал.

 

Вот для чего нам нужно это небо, для возможности приземлиться на ноги.

 

Мы не задаёмся вопросом «зачем?», когда маленькие учимся ходить. Сколько раз, на протяжении жизни, мы выстраиваем себя новых, снова и снова? Снова и снова. Если есть граница за которой уже нет ничего нового, то чья она? Если мы там не были, то эта граница не наша.

 

Бумажное объявление на доске объявлений у подъезда явилось для меня границей, за которой открылся ещё один целый мир «искусства», живого, как водится, и очень подвижного.

 

Лист бумаги, танцующий на ветру плохо приклеенными краями, в темноте и влажном вареве оранжевого света фонарей. Ничего особенного в нём не было, как и в очередном первом шаге. Следующим утром, после прогулки с собакой, я снова обратил внимание на белый лист с тёмной фигурой боксёра. Глянул сайт и позвонил тренеру. На скейте, на тот момент, я катался уже хорошо и в своё удовольствие, но он давно стоял без дела, с наступлением осени. С построением даже самого первого осознанного навыка, нового, единственного, принимать другие «новые» решения уже не так сложно. Как бы далеко решение не находилось от вчерашних представлений.

 

От удачного расположения в моём районе, рядом с домом, тоже далеко не уйти. Зал находился в соседнем квартале и вот, пока ещё не видимый для меня самого «колхозник» явился на первую тренировку по боксу.

 

Что нужно для хороших индивидуальных занятий, помимо решения? Тренер. Зал. Соответствующая одежда, обувь и перчатки. Настрой и вот это, самое главное, предчувствие выхода из знакомого и привычного мира, предчувствие новизны.

 

Пред_ чувствие, как запах чувства, как его вид издалека, перед истинным ощущением к которому приближаешься. И вроде чувство новое, но оно очень знакомо. Предвкушение. Мы все хорошо знаем это чувство и даже можем представить, как будет. Точно испытывали подобное множество раз, даже если забыли, то вспоминаем, и возникает оно при новом построении, при первом знакомстве с собой, в новых условиях.

 

Воодушевление двигаться дальше, как широкая и прочная ступень моральной основы. Привыкая чувствовать её под ногами, мы начинаем замечать её и под ногами других людей. Вместо пассивности или отстранённости, выступающей раньше на первый план, например.

 

Одно дело смотреть и планировать и совсем другое, когда впервые прикасаешься… ментально или физическим телом, к своим духовным и интеллектуальным границам. Самый восхитительный момент в приобретении, когда рушатся старые представления, всецело оголяя тебя, перед самим собой. Какие бы заблуждения и стереотипы не главенствовали, чаще всего, они просто рассыпаются в прах, уступая место новому навыку, навыку мыслить, чувствовать или иначе двигаться.

 

По этой улице, именно по ней, я ходил множество раз, шаг за шагом, в своей привычной обуви и одежде, в похожую пору и погоду, в такое же время суток, но сегодня всё совершенно иначе. Я иначе ощущаю, чувствую себя, во мне появилось что-то другое. Уже сейчас, в пути, ещё не пожав впервые руку своему новому тренеру, не проведя и секунды в новом зале на тренировке, я чувствую себя иначе. На знакомой улице, уже сейчас, иначе.

 

Высокое офисное здание тоже мне знакомо. Я видел курящих у входа людей, паркующиеся рядом машины, очереди к банкомату. Видел его со всех сторон, но никогда не был внутри. Всё тот же, но с другим содержанием, я вошёл в новое для себя здание, которое видел раньше проходя мимо. Безмятежный пост охраны остался безучастен. Найдя лестницу, я спустился в «подвал» и прошёл по длинному коридору к нужной двери. Войдя, познакомился с тренером, осмотрелся и отправился переодеваться за перегородку. Шкафчиков для одежды не оказалось, как и душа со своим туалетом и вообще, хоть каких-либо отдельных помещений не было. Просто зал, просто тренер и первое занятие. Всё это не мешало, а создавало простой и широкий антураж, уютную атмосферу.

 

Разминка и упражнения с грушей… На первых этапах, очень важно позволять себе тем самым «колхозником» быть, чтобы в перспективе наслаждаться прогрессом, а не упиваться слабостью и расстраиваться, ограничиваясь. Сразу признать за собой, направляя энергию на работу, а не на внутреннюю борьбу за признание.

 

Я тянулся как мог и усиленно разогревался, демонстрируя и тренеру и самому себе в какой прекрасной я форме, оттягивая, на самом деле, момент занятия непосредственно боксом.

 

— Размялся? Давай-ка на грушу, хватит уже… Ага, делай удар левой рукой, а правую ногу сгибаешь в колене и перетоптываешь, два раза, потом меняешь руку-ногу. По два удара каждой рукой. Ага…

 

«Чё за ерунда…», — у меня совершенно не получалось делать так, как показал тренер. Я топтался не в силах уловить манеру, скорость и очерёдность.

 

— Не, смотри, вот так делай: раз-два; раз-два. В своём ритме, по два раза. Понял?

 

— Понял, — ни черта я не понял.

 

— Поехали.

 

И мы поехали, громко скрипя моим мозгом на весь подвал, цокольный этаж и далеко вверх, к невидимым холлам и кабинетам, всё громче и громче с каждым новым и новым упражнением. Между прочим, я действительно в хорошей форме (как я себя убеждал во время разминки). Задача оказалась серьёзнее, чем я мог предположить, даже синхронизировать свою собственную голову с руками и ногами, своё тело с темпом и грушей, оказавшись на других скоростях в новых упражнениях, мне поначалу было очень сложно. И смех и сила, и слабость и грех. Вот оно, именно то, чего я так сильно «желал». Всё находится на расстоянии наночастиц у меня в мозгу и сейчас находится прямо передо мной, буквально перед моим носом, но как я далёк!

 

Через 15-20 минут я взмок. Ум и тело совершенно отказывались делать «хорошо», даже «сносно» для меня самого, из-за самых простых новых сочетаний и комбинаций. Первые упражнения.

 

Чего можно ожидать от нового взаимодействия своей психики с эмоциями, интеллекта с непривычными задачами, воли с препятствиями, и личности, в целом, в столкновении с вызовами? Открытия новых областей. Невиданные ранее широкие горизонты способны привести очень далеко.

 

Мои плечи забились, руки стали тяжёлыми и медленными. Ноги то и дело сбивались с ритма, и я просто потерял свою ловкость, на какое-то время, в новых условиях.

 

— Ну что, хватит груши для начала? Переходим дальше… или ещё? — спросил тренер, и подзадоривая и подкалывая меня одновременно.

 

— Можно ещё.

 

— Ну давай ещё, тогда без остановок.

 

Господи, как же это прекрасно, повстречать своего «колхозника» лицом к лицу, и освятить свои слабые стороны. Здравствуй! Что может быть приятнее самого процесса, когда процесс становится в кайф? Повторение и контроль, внимание на вновь открытой области, расширяющей всю твою сферу, обязательно укрепляет весь фундамент в развитии нового навыка жить. Нового – Навыка – Жить.

 

Физическая работа над собой даёт неповторимое состояние счастливой усталости, которое сильно снижает важность собственную и всего того, что могло выступать, мешая перед началом работы. Усталость намекает относиться к процессу ответственнее, помогает адаптироваться и, что самое главное, усталость учит отдыхать и восстанавливаться, не тратя силы на пустяки, ненужные мысли и переживания.

 

Прекрасное ощущение удовлетворения от проделанной работы, в снятии любого стресса и тревожности на физическом уровне, в укреплении силы — это очень помогает «освободиться» и расширить свои психологические границы. На пути к горизонту, к себе новому, невозможно не тратить всех имеющихся у тебя на данный момент сил. Тратить просто необходимо, именно для того, чтобы научиться эти силы правильно использовать и восстанавливать, раздвигая свой вчерашний «максимум».

 

Ценность отдыха и качество самого процесса тренировок, построения в обучении, при честном и искреннем подходе, дают просто потрясающий эффект, и это становится видно уже в следующий, и в следующий, и в следующий за ними раз. «Колхозник» же всегда оставляет на потом и это «на потом», незаметно становится и выступает тем самым новым навыком, которому учится воля, ум, наше тело и дух.

 

Привычным в построении становится само построение и движение дальше. «Результат» работы, в процессе, переходит в привычку и отходит на второй план, становясь очевидным, сам по себе, а процесс преобладает над результатом, становясь определяющим его компонентом.

 

Сколько спортсмен должен выполнить повторений, сколько раз он раздвигает свои границы, чтобы стать профессионалом, мастером спорта, или чемпионом? Колоссальное количество, но вполне привычное и естественное для него, на этом пути становления. Почему же мы, находясь на жизненном пути, так обесцениваем собственную работу над мыслями и чувствами, над своими состояниями, любыми своими качествами и, как следствие, качествами собственной жизни?

 

Сколько необходимо повторений открытого и свободного мышления, ощущений уверенности в себе, своего хорошего настроя, спокойствия, сдержанности, чтобы перестать раздражаться и беспокоиться по пустякам, чтобы перестать злиться и обижаться на совершенно не имеющие значения вещи, перестать испытывать слабости, уныния и страхи? Совершенно не обязательно становится олимпийскими чемпионами в каждом представленном там виде спорта, чтобы обрести силу. Любое движение в работе и дисциплине становится естественным, на пути, и приводит к результатам, в построении нового. Навык счастья, смелости, любви, оттачивается как техника в единоборствах, обретается как выносливость в тренировках.

 

Что может быть важнее фундамента, в построении которого сам процесс уже является неоценимым опытом и становится твоим образом жизни, прекрасным настоящим приключением, наполняющим жизнь и смыслами и содержаниями? Этого достоин абсолютно каждый, кто готов признать, освятить, и истребить своего вчерашнего колхозника, наделяя себя и всё общество, жизнь в целом, более культурным, эрудированным, здоровым и открытым человеком.

 

Для того, чтобы быть счастливым, морально устойчивым, добросердечным и ответственным, духовным и вежливым, для того чтобы быть сильным, совсем не обязательно быть мастером галактики по прыжкам в воду на лыжах или становиться высокооплачиваемым чиновником узкоспециализированной религиозной системы. Звания и регалии, достижения, в отсутствии цельной работы над собой, никак не гарантируют, а зачастую и отдаляют нас от самих себя и от общества, от полноты жизни, представляя невеждами.

 

Готовность научиться, стать — это готовность не уметь прямо сейчас и признать за собой, во всей полноте, в самых мельчайших деталях и подробностях, всё, что нужно развивать. Когда ты готов, по-настоящему, тебя не остановят от внутренних свершений никакие внешние условия и, тем более, отсутствие опыта.

 

День третий. Готовность нового

Подняться рано утром, чтобы мой день стал более насыщенным и ёмким, чтобы я успел наделить утро теми практиками и содержаниями, которые мне необходимы в течении дня. Чтобы утро для меня, а я для него. Готов ли я для этого спланировать сон, и ответственно подойти к своему отдыху и восстановлению? Это же мне нужно, утро и так будет, проявлюсь я в нём или нет… Убираться в этом утре, навести порядок в своём теле и голове, в сердце, навести порядок дома, убирать за собой и своей собакой на улице во время прогулки — это тоже я, моё жилище, мой город, моя жизнь и ответственность.

 

Уважение к самой жизни и всем её составляющим. Вот сортировка мусора, например, по специальным контейнерам. Я это делаю, мои социальные моральные суждения говорят об этом, и это выбор, это просто принятие решения, мусор тут совсем не при чём, даже если мусор из контейнеров вывозят в одной машине и скидывают на общую свалку без сортировки. Важен личный выбор и принятие решения, следование ему, даже если вокруг, в моменте, будут только слизняки и динозавры, а я окажусь в пещере, только я решаю, готов ли я обрастать слоем грязи. И если готов, то что под ним? Любой вопрос всегда вопрос содержания. Вопрос готовности содержания к ответу, и это уже ответ. Всё очень просто, когда готов и делаешь, даже если тебе очень сложно, и всё очень «сложно», когда не готов начать, даже если это очень легко.

 

Во многих личных и общественных сферах я, наверняка, остаюсь ещё тем «колхозником», но я готов признать это, особенно, если хочу развиваться в сфере. Без этого работа над собой невозможна. Невозможно подготовиться к тому, чего не видишь и не понимаешь. Речь совсем не о месте и не об обществе, речь именно о человеке — куда бы не приехал колхозник, он, всё равно, остаётся...

 

В новом высококультурном и нравственном обществе, безнравственный человек не всегда становится лучше себя прежнего, но его, как минимум, станет гораздо отчётливее видно в этом обществе. И всем, кто рядом с ним, и ему самому.

 

Если я никогда прежде не держал в руках баскетбольный мяч и оказался на баскетбольной площадке, не важно буду я защищать кольцо или бросать трёхочковый, игрокам всё станет ясно, даже если у меня на груди будет звание тренера или лучший самоучитель по баскетболу в руках, даже если я буду самозабвенно доказывать и кричать, что умею, или пугать знакомым дядей в федерации баскетбола, как только мяч окажется у меня в руках, всё станет на свои места.

 

Важно не только бывать в новых местах, но и искать, непременно находить эти новые места в себе. Находить с радостью и готовностью менять место_нахождения. Находить себя — это всегда вопрос личных перемен, и когда ты находишь себя в месте, меняя его таким образом, и когда меняешься благодаря месту, в котором находишься. Если готов, обязательно находишь себя, естественным образом, если же нет, искать пока просто нечего.

 

Когда слабы и запущены мышцы не получится сделать даже самое простое силовое упражнение, не говоря о том, чтобы сделать его «правильно» и наполниться силой и энергией, в росте. Физическая слабость совсем не означает отсутствия готовности заниматься. Так же, как и наличие силы не гарантирует чувство справедливости и присутствие осознанности в её применении.

 

Если, придя в зал я буду гнаться за одобрением и уважением, без собственной основы и фундамента стану хвататься и усердно стараться из чужой опрометчивой мотивации, прячась за процесс вместо проявления в нём, то внутренне я не готов и всё может закончится травмой, исчезновением желания браться за железо, или обретением формы ради формы, без собственного присутствия и содержания.

 

 Когда я готов, когда понимаю, что и для чего, то не ставлю себя сразу в непреодолимые условия, а постепенно прихожу к кажущемуся «непреодолимым» и легко выполняю упражнение. Через сто, двести, тысячу шагов, но прихожу. И сами эти шаги доставляют удовольствие, а «место», в котором я иду, становится гораздо ближе и приветливее. Страдание, как жалость к себе по причине своей же слабости (физической, интеллектуальной, эмоциональной), утратит под собой основы, в обретении силы характера, в обретении спокойствия и уверенности, в обретении силы духовной.

 

Если слаб и брошен мой ум, я не могу анализировать, не могу размышлять даже «над» самыми простыми и очевидными вещами и явлениями. Здраво_ мыслие, явится результатом работы интеллектуальной, как здоровье физического тела является последствием его укрепления, как устойчивость и спокойствие проявляется в работе психологической.

 

Сегодня, сейчас, я испытываю приветливость и дружелюбие к людям? А к самому себе? Моё сердце улыбается? Я понимаю свои чувства? Контролирую ум? Или я всего этого боюсь? Страх и ужас так же близки между собой, как жалость и высокомерие. Если я не чувствую любви, если я глуп и слаб, «несчастен», то кого в этом стану винить? И если виню хоть кого-то в собственных чувствах, мыслях и состояниях, то я просто не готов, а правит тот самый «невидимый». Значит прямо сейчас я колхозник своей собственной жизни.

 

Используя это слово я говорю об оставленности, о неряшливости и неразвитости внутренних человеческих качеств, личных, не имея ввиду человека живущего и трудящегося «на земле», не подразумеваю фермера или хозяйственника. Старый добрый «колхозник», в равной степени, уживается и в жителе Нью-Йорка, и в жителе Нью-Дели, и в любом другом современном городе, как ново не назовись. Речь обо мне, о моём собственном «колхознике» и «колхозах», то есть тех местах, где я слепо проживаю свою жизнь не готовый жить Человеком, и местах, где внутренне не готов им быть.

 

Между прочим, колхозы, как места жизни людей, истреблены самим временем. Так вышло, что их оставили «на произвол судьбы», никому не нужными постройками на земле, и если там не возвели ничего нового, то в этих колхозах и по сей день остаётся разруха. Это старые, ветхие, развалившиеся постройки, как социальный и экономический конструкт, и люди заселяющие эти места совершенно не были готовы к развалу. Разве можно их винить? Разве могли они быть готовы к такому? К новому сложно приготовиться, особенно, если и старое построение было неосознанно, проходило без собственного понимания и развития в построении, проходило в страхе.

 

Готов ли я сегодня к разрушению себя старого, для построения нового, на том же месте, в тот же час? В естественном течении процессы «разрушения» и «строительства» практически одновременны, но если уничтожать старые привычки и акцентировать внимание только на них, без широкого участия в новых мыслях, чувствах и навыках, то, в долгосрочной перспективе, прежнее просто восстанет по знакомым каналам, в тех же местах, старым. Сдвига не произойдёт. Не шаг, а лишь топтание на месте, в желании «утрамбовать». В такой плотности страх нового усиливается, а ограничения и комплексы заполнял ещё больше мест, ещё больше ограничивая «обзор», в интеллектуальном и физическом пространстве жизни.

Свято место пусто не бывает.

 

Если мы вменяем чудо жизни образовавшимся без нашего участия инстинктам и процессам, неосознанным «реакциям» и «проекциям», то и жить самостоятельно мы не готовы — невозможно быть готовым к жизни, хоть к чему-то, когда не знаешь, как живёшь прямо сейчас и что с тобой происходит. Представь, что ты, бессознательный, не придя в себя лежишь на земле, совершенно безвольный и беззащитный, а тебя лупят по голове, бьют по телу, не столько палками и ногами, сколько мыслями, эмоциями, самой тяжестью жизни, призывая прийти в себя и наконец-то проявиться, а ты не в себе, ничего не слышишь и не чувствуешь, ничего не понимаешь — это ты сам себя бьёшь, пытаясь достучаться и обратить своё внимание на «невидимое». Готовность — это, в первую очередь, присутствие в себе, во всей своей полноте. Готовность не просто быть, но двигаться на встречу и пробиваться наружу изнутри. Готовность двигаться туда, где так сильно себя ждёшь.

Не могу сказать, что ребята заканчивающие свою индивидуальную парную тренировку меня очень сильно ждали, но я двигался именно туда, моё время тоже подходило.

 

Тренировки, помимо больших групповых занятий в этом зале, проводились не только tête-à-tête, но и для друзей или семейных пар, изредка. В зал я приходил минут за десять- пятнадцать до начала, чтобы спокойно переодеться и сделать любимую разминку, перед настоящей разминкой от тренера и тренировкой. В этот раз я начал, так получилось, когда двое приятелей или коллег по работе ещё не закончили своё занятие. В зале места достаточно, я поприветствовал их и прошёл разминаться в дальний свободный угол, чтобы никому не мешать, и они спокойно продолжали заканчивать работать, когда тренеру, из любопытства или просто от скуки, в голову пришла мысль о спаррингах, а, как известно, если бойцу (тренеру) что-то прилетает в голову, то он обязательно отвечает на вызов, он к этому готов.

 

Опять-таки, не могу сказать, что я и мои новые знакомые ожидали подобного и были готовы к такому повороту, но отвечать на вызов — это вполне естественное развитие в пути. Они согласились, меня особо не спрашивали и дали время разогреться, пока ребята готовятся и решают кто из них больше хочет спарринговать. Присматриваясь к ним, что-то «потягивая» «напрыгивая» и «выбрасывая», я старался хоть немножко включиться в игру, за отведённые несколько минут.

 

Могу сказать, что подобные спарринги очень похожи на игру в пятнашки, когда ты настроен легко и пытаешься достать, не попадаясь сопернику. Чаще всего они призваны помочь освоиться и адаптироваться именно к процессу боя и борьбы.

 

Правила, в лице тренера, огласили контакт в своих шестнадцатиунцевых перчатках (около того), без шлемов и акцентированных ударов в голову, с основной работой по корпусу, не выше плеч и не ниже пояса. Раундами по две минуты, с небольшими перерывами. Сколько душе угодно, пока кто-то не устанет или игра не исчерпает сама себя.

 

В спаррингах с незнакомыми спортсменами всегда интересно, работа с «тёмной лошадкой», но для меня «тёмной лошадкой» явился в тот день я сам. В подобных длинных боксёрских упражнениях прежде я не участвовал и очень хотел понять на что способен и найти себя в этом формате, а уже потом «нащупать» соперника.

 

По всему, ребята занимались довольно давно, привыкли к «рутине» и точно спарринговали между собой. Один из них высокого роста, значительно выше меня, но в его движениях, как иногда бывает у долговязых, присутствовали нюансы со скоростью и вестибулярным в целом (с «внутренним ухом»), в купе с чрезмерной самоуверенностью. Другой, чуть ниже моего, достаточно крепкий и техничный, чтобы просто разобрать меня по частям в ближнем бою, судя по его работе на груше, но за ним просвечивали нюансы психологические. Чрезмерная осторожность переходящая в неуверенность, и это при наличии хорошо отработанных навыков и отличной реакции. Возможно, такие вот «нюансы» и появились у них из устоявшейся работы друг с другом, а возможно были перенесены в «ринг» из повседневной жизни.

 

Оба превосходили меня с точки зрения бокса и точно были готовы лучше. Как себя чувствовать в такой ситуации я не знал и решил чувствовать себя хорошо, спокойно и позитивно настраиваясь. Занимался я не долго, но, как мне предстояло узнать, иногда всё решает ментальность.

 

Хорошо разогретые, после прекрасной тренировки, товарищи выставили первым более техничного. Тренер предвкушал и нескромно улыбался. Я держался дружелюбно, приветствуя соперника и отстукивая по его перчаткам. В движениях рук и выражении лица, сразу, ещё до начала спарринга, была видна скованность и неуверенность. Я подбодрил его, настраиваясь на «игру» и призывая к весёлому времяпрепровождению. Тренер обратил на это внимание и тут же прокомментировал:

 

— Сразу начал с психологической атаки, — он откровенно радовался и подкалывал меня, зная, что когда-то я посещал факультет психологии и чем увлекаюсь сейчас, не упуская возможности высказаться по этому поводу.

 

Долговязому другу, совершенно не оценивающему так ситуацию до тренерского комментария, это, естественно, не понравилось. Ничего подобного я ввиду не имел, никаких «психологических атак», просто старался поддержать своего нового знакомого, призывая к веселью, и делал это на протяжении всего спарринга. Без давления, подбадривая и себя самого таким образом.

 

 Первые двухминутки мы провели спокойно и осторожно. Соперник не торопился, осторожничал и присматривался, а мне совершенно не хотелось «уронить и потерять» свои почки или печень в этом зале, ещё до начала долгожданной тренировки, которую я сам и оплачиваю. Широкая стойка «в левше», с правой рукой впереди. Расставляя ноги я старался больше двигаться и не подпускать близко своего спарринг-партнёра. С каждым новым раундом я разогревался, мы работали чётко, без глупостей, всё больше и больше затягиваясь в спарринг и погружаясь в процесс. Становилось действительно интересно и азартно, я успел прочувствовать его удары на себе и спасало только то, что он так и не смог ко мне подстроиться. Не столько к моей манере и стойке, сколько к моему позитивному и открытому настрою, и позже я понял почему.

 

Первый спарринг закончился моими отбитыми плечами и отказом соперника продолжать. Усталость. Не очень скромный приятель очень техничного скромника тоже взялся за дело. Скорее всего он просто коллега по работе. После вежливого предложения от тренера, он, следом, выступил ко мне. Меня не спрашивали. На вопрос нужен ли мне отдых перед вторым спаррингом тренер ответил, что я совсем не устаю и призвал скорее работать.

 

Долговязый «ради приличия» потоптался секунд десять и самозабвенно начал целить мне в голову, широко замахиваясь толи из своей избалованности, толи из чувства мести. Я так и не понял, откуда именно он замахивался, но в свои удары он вкладывался серьёзно. Я глянул на тренера, тот пожал плечами, ещё радостнее и откровеннее улыбаясь, явно понимая с кем я имею дело. Что передо мной за человек? Что делать? Я тоже молча улыбнулся и внутренне и в лицо своему сопернику, но моя приветливость стала куда-то улетучиваться, и я слегка отпустил.

 

Самоконтроль и уважение. Манеру пришлось менять на ходу, но в стойке левши я хорошо укрепился и освоился, стал подсаживаться ещё ниже. Подстроиться ко второму сопернику оказалось и проще, и сложнее одновременно. Периодически пропуская вскользь или встречая блоком, я тоже начал вкладываться в удар, сближаясь с ним, но не нарушая изначальных правил и договорённостей, на которые согласился. Не ниже пояса и не в голову. Пробивал в грудь и живот, в основном в грудь, как будто концом прямой палки, «тыкая» всем телом, довольно жёстко. Чем больше соперник хотел попасть, чем сильнее он вкладывался в удар, тем медленнее и предсказуемее становился и больше открывал свою грудь, думая только о моей голове. Этот спарринг проходил совершенно иначе и закончился быстрее. Мой второй новый знакомый точно прочувствовал свою заносчивость на груди.

 

Вспотевший и хорошенько наполучавший куда придётся, счастливый, я улыбался ещё до начала своей тренировки, как будто после неё. С ребятами мы пересекались ещё буквально пару раз и больше не спарринговали. Тренер о чём-то задумался. Думаю, для всех нас спарринги были очень полезны, но проходили без особого удовольствия. Получать удовольствие от процесса и есть одна из основных «линий» готовности, которой обязательно нужно придерживаться. Всё скрывается в шагах, и мы в праве наделять процесс ходьбы любым своим содержанием.

 

Понятно, что для подобных приключений необходимо набрать форму и хоть немного отточить навыки, но если говорить о значимом результате, то необходимо сразу смотреть широко и в долгосрочную перспективу: обязательно иметь при себе «карту», как и куда я хочу прийти. Мы говорим не столько о базовой физической готовности и выносливости для спарринга или боя, сколько о качестве «материалов» для фундамента своего тела, как для одной из основ новой жизни. Останавливаться в процессе нельзя, всегда уместнее выработать и восстановиться, расширяя свои возможности. Двигаясь дальше, новое качество «материалов», образуется платформой для новых этажей, и раскрывается в готовности их посетить.

 

Достаточно остановиться на пару дней, после нескольких недель тренировок, без посещения и укрепления новых мест своего развития, без становления на этих «новых этажах», и прежняя слабость вернётся, фундамент снова зарастёт. Всё нужно будет начинать с самого начала.

 

Тренировки по боксу — это прекрасное приключением и дополнение, но не единственная основа. Новые чувства, новые мысли, другой образ жизни и другое ощущение себя, вот, что будет главной основой в готовности. Желание взглянуть на себя в новых условиях, проверить устойчивость собственных нравственных установок и сил. Только от себя, внутренне, мы способны переходить к достойным отношениям с людьми, к лучшему взаимодействию с миром.

 

Невозможно вступить в бой с профессиональным спортсменом, ожидая вменяемого результата, без должной подготовки. Почему нам кажется, что мы готовы к серьёзным отношениям с людьми? К высоким мыслительным процессам, алхимии чувств и чудесным свершениям бессмертной души, без какой-либо подготовки и роста, без работы над собой и должного отношения, осознанного участия в этих сферах? Когда мы оставляем собственные внутренние составляющие без участия, наши внутренние колхозники сами создают привычки и взаимодействуют, в итоге, с миром, в любой из сфер: нравственная, культурная, финансовая… не привнося туда ничего человеческого.

 

В день спаренных спаррингов, впервые, я так ярко и отчётливо ощутил результаты своих ментальных практик и психологической работы. Ещё раз: в день физических спаррингов, результаты психологической работы. Ментальное проявляется и раскрывается именно в физической практике, в новых условиях, в большей степени, даже в ситуации совершенно далёкой, например, в физической проверке себя.

Всё об одном и том же, о готовности к «я есть сейчас».

 

Был ли я готов? Мне казалось, что нет, но я уже не замечал за собой своей физической и ментальной формы, с удовольствием принимая испытание, просто и привычно двигаясь дальше. Такой выдержки и спокойствия, такого лёгкого настроя я раньше за собой не замечал, не было подходящих условий, и я не ожидал этого, но мне нравился сам процесс внутренней работы и процесс тренировок тоже. Как снятие перманентного состояния тревоги, например, которую тоже не замечаешь за собой, пока от неё не избавишься, начиная работать над своим расслаблением и спокойствием. Так и с уверенностью, которая приходит на место страхов. Простые, казалось бы, практики приводит к совершенно поразительным результатам, и ты оказываешься готовым, в новых для себя условиям. Но готовность в чём-то одном, совсем не гарантирует готовности в общем.

 

С того дня у тренера зародилась новая идея. Я замечал его странноватое поведение, но не понимал и не придавал этому должного значения, пока, в конце одного из своих занятий перенесённого с субботнего утреннего времени на вечер, в зал не вошёл незнакомый молодой человек, даже не сам человек, а весь плотный вакуум «напряга» вокруг него. Вот тогда я понял к чему всё идёт и мне уже казалось, что к этому я тоже готов. Ещё один спарринг, но, в отличии от описываемых выше, этот был призван не столько показать мне, где я готов, сколько открыть, где именно я готов не был.

 

Иногда, готовность, может быть просто способностью расслабиться, впервые, по-настоящему, доверяя себе и своей жизни, а иногда, собраться и напрячь все свои силы. Невозможно вывести одну формулу «готовности» для всех, но чаще всего ты принимаешь, осознаёшь и отказываешься от своего прошлого состояния, от старых убеждений, и ощущений, от мыслей, от всего своего старого «корпуса», понимая, куда тебе необходимо двигаться дальше.

 

Обрести умение радоваться. Получать удовольствие от доступного прямо сейчас, от естественно наполняющего жизнь. Кайфовать от процесса. Благодарность, вот, тот самый, верный признак готовности, готовность — это способность быть Благо_ дарным.

 

День четвёртый. Защита нового

Доверяя даже самому надёжному учителю, самым лучшим, комфортным и безопасным условиям, следуя истинным правилам и твёрдой букве закона, придерживаясь этического и морального облика, мы, всё равно, ни в коем случае не должны забывать о том, что «колхозники» живут не только в нас самих, но и во внешнем мире, в других людях. Совершенно точно такие же неосознанные, как и наши собственные. Оставленные без внимания и заботы в тени, родненькие, они всегда будут отчётливо видны остальным.

 

Спаррингу быть. Я не понял это, не осознал и не сделал такой логический вывод из очень странного поведения вошедшего в зал человека, я это почувствовал. Когда мы в себе и ясны новые пределы, до которых так сильно хочется дотянуться, когда уже есть что защищать, тогда оборона и становится тем самым первым и важным пределом, непреодолимым для внешнего, в любой плотности и насыщенности дней. Слишком расслабившись, в привычных мыслях и чувствах, в иллюзиях достаточности, мы просто забываем о защите…

 

С физической и психологической точки зрения я не был расслаблен, но мне предстояли открытия совершенно иного толка. Тренер предложил спарринг, как будто случайно нарисовавшийся парень, так ни с кем и не поздоровавшись, сразу стал готовиться и переодеваться. Ну, всё ясно. Я подошёл к нему поздороваться и спросил:

 

— Привет. Чего такой напряжённый?

 

— Не лезь ко мне в голову! — ответили мне не поднимая глаз.

 

И как это расценивать? Мы не знакомы, значит человек точно предварительно был «прогрет». Спарринговать с ним я вообще не собирался, даже не знал о его появлении. Обычно тренер предупреждает, если сразу за моим занятием будет следующее, и этот сюрприз для меня точно готовился специально. Значит дело не просто в отсутствии достоинства и вежливости. По общему напряжению, по его заряженности, можно было предположить, что он собирается с кем-то драться всерьёз. Со мной что ли? Я занимаюсь для себя, не так давно и точно не для карьеры и достижений в боксе, в этом зале. Индивидуальная любительская тренировка.

 

Совершенно не понятно почему он так держится, можно только догадываться, но, когда человек бросается такими репликами вместо приветствия или рукопожатия, это уже говорит о том, что что-то не в порядке.

 

Если я очень сильно зажат и напряжён, значит нахожусь в оппозиции к миру. Значит «мир» этому меня учил, а я научился. Если ношу в своей голове то, что мне приходится отчаянно и агрессивно защищать, значит это требует внимания от меня самого, в первую очередь.

 

Я «подумал», что у парня, может быть, просто тяжёлый день или он хочет что-то кому-то доказать, идеализируя его поведение. Итак, спарринг по тем же правилам и в тех же условиях: без шлемов и кап, в перчатках, без акцента на пах и голову. В этот раз сразу после моей тренировки и соперник точно спортсмен, ко всему, с какими-то психологическими проблемами.

 

Так может быть, когда тебя «травят», постоянно держа в напряжении, под давлением, в коллективе или семье, и ты привыкаешь к состоянию «защищаться». Привыкаешь и перестаёшь его за собой замечать… Речь шла о какой-то внутренней обиде, скорее всего, об обозлённости граничащей с истерией, и уже тогда я мог предполагать невежество, но не сделал этого. В спарринге молодой человек вёл себя соответственно своему состоянию. Я оставался при своих настройках, стараясь не лишать спарринг-партнёра «человечности», и даже наделяя его своими представлениями.

 

«Вежливый» человек сразу стал работать в полную силу, точно «доказывая» и стараясь подавить меня своим натиском. Я держался уже привычной мне широкой левосторонней стойки, но двигаться приходилась гораздо больше и быстрее, чем в предыдущих спаррингах. Освоиться было сложно, но не столько к физическим атакам, сколько к «безумию» спарринг-партнёра. Раунд за раундом.

 

Да, силу я прочувствовал, но только физическую и сама по себе она не несла для меня ничего нового, ничего особенного, ничего страшного. Как могло бы быть и в её отсутствии. Со временем я приноровился к его технике и провокациям на рубку, к давлению просто привык, дальше заявленных сразу пределов он уже выйти не мог.

 

Партнёр старался всё сильнее и сильнее, раунд за раундом, расплёскивая всё что было. Я не знаю сколько раундов прошло. Не теряя своего расположение духа и принимая этот, в общем, новый уровень сложности сегодняшней игры, пусть мне это и не нравилось, я просто продолжал работать и не заметил, когда именно соперник отчаялся.

 

Это отчаяние не появилось в процессе работы со мной в спарринге, а проявилось в нём. Оно было скрыто за показной силой и грубостью, за страхом… и было принесено с собой из какой-то личной драмы, но парень точно не понимал, что происходит. Не понимал, что никто ему не угрожает сейчас, никто не желает зла, и до последнего пытался защитить своё болезненное состояние, призывая к нему и меня.

 

Возможно, всё это было очевидно сразу, но анализировать легко сейчас, тогда, после сигнала секундомера, я подошёл спросить «выдохнул ли он», опуская руки и просто пропустил в ответ отчаянный удар. В самом пропущенном нет ничего страшного, но я его не ждал вне спарринга и пропустил на физическом плане, пусть не на ментальном, почти не теряя самообладания, но всё же удар, всё же пропустил:

 

— Ты чё, бля*ь, делаешь? —  я остался в сознании и на ногах.

 

— Оу-оу! А ну-ка стоп! — крикнул тренер и подбежал поближе.

 

Парень отскочил к стене, натурально, поджимая от досады губы. Я стоял и смотрел на него. Таким вот незатейливым образом, в дружеском спарринге, как мне казалось, придя на чужую любительскую тренировку, он хотел меня «вырубить» и даже сильно расстроился, когда не получилось. Уже откровенно в истерике, неосознанно и неконтролируемо выплёскивая эмоции, он подошёл ближе и закричал:

 

— Ну на, бей! На! Тоже бей! — подставляя мне свой подбородок…

 

— Я здесь не за этим, приди в себя, будь мужиком.

 

Он постоял пару секунд и отошёл обратно к стене. Голова немного гудела, но не страшно.

 

— Ну что, остыли? — спросил тренер, — Готовы продолжать?

 

— Да, продолжаем, — ответил я и попрыгал на месте, стряхивая своё напряжение и проверяя устойчивость. Соперник молча стоял у стены и покачал головой, отказываясь.

 

— Ну давай! Продолжаем! — призвал я его, но его тут нет, его не дозваться. Тренер сказал мне, что на сегодня хватит и я пошёл переодеваться, а мой спарринг-партнёр, с налитыми мокрыми глазами, стоял у стены. Тренер его спросил:

 

— Ты чего отказался?

 

— Мне не нравится! Мне не нравится, вообще, что он здесь! — ответил молодой человек тренеру, не в силах взять себя в руки.

 

— Тогда выйди воздухом подыши, пока я переоденусь... — он остался и что-то бормотал. Тренер от него отошёл.

 

Я ожидал уже чего угодно, но после… такого удара от партнёра по спаррингу я совсем не ожидал. Парень так и не заговорил. Тренер дождался пока я переоденусь. Мы попрощались с тренером, он так и стоял, не знаю, что с ним было после, но больше мы не виделись. В тот день, впервые за долгое время, я так сильно завёлся. Не столько от пропущенного удара, сколько от отказа продолжать спарринг после такой выходки. Я сдерживался, но во мне ещё долго клокотал настоящий вулкан.

 

Осадок из досады и злости остался у меня после тренировки. Вот так, человек, вдруг, «поделился» со мной мироощущением, своим отношением к жизни, ударом исподтишка, а я, совершенно не ожидая, как колхозник, этот удар пустил. Странно расстраиваться из-за пропущенного удара на тренировке по боксу, даже смешно. Не нужно и винить бьющего вот так «колхозника», в свою очередь, ведь он даже не был в себе в этот момент. Но и я оставил этот просвет, хорошо, что остался при своём, остался на ногах. Сам удар нанёс гораздо меньше урона, для меня, чем этот удар как явление. Как такое может быть?

 

Чаще всего, совершая ошибки, человек считают себя правым, даже если левее некуда. Важно не только не винить себя за чужие ошибки, но и находить силы признавать их за собой. «Прощать» себя, особенно в отсутствии возможности «извиниться», всегда сложнее.

 

Да, пропустил, значит мой рефлекс защиты не сработал, значит я не был готов, значит недостаточно тренировался, или тренировал не то, оставляя что-то без внимания. Да, я не поднял руку для блока и не увернулся, лишь слегка успел приподнять плечо, но своё состояние я удержал, не стал бить в момент «слабости», даже когда меня об этом просили.

 

Пусть таким образом проявился мой собственный «колхозник», пусть необычно и неожиданно было видеть расстройство и заблуждение человека после того, как он нанёс такой удар. Пусть у меня не было возможности достойно ответить после отказа продолжать, но это хороший урок для меня. Даже учитывая, что момент произошёл вне боя, он в моей жизни, включая и сам бой, и всё время за пределами спарринга.

 

Находясь в бою, на ринге, мы не расстраиваемся и не обижаемся на спортсмена, противостоящего нам, из-за его ударов. Почему, вообще, может быть уместно наделять других властью над собственными чувствами? У других людей нет и не может быть такой власти, в разумных пределах. Люди не владеют чужими чувствами, мыслями, телами… Пусть все, кто читает эту книгу, будут счастливы и любимы, будут достойны самого лучшего и прекрасного на свете… Ну? Да? Или пусть будут зелёными початками кукурузы. Как бы сильно я не хотел, но не будет так. Мы не касаемся человеческих крайностей, и худшего из возможного, но чаще всего мы сами отдаём под «контроль» свои мысли и чувства, свою душу и ум, своё тело и эмоции, если самостоятельно не находим и не приходим к себе, во всей полноте. Не придя к пониманию, не осознавая, не обретя самих себя мы не можем и защитить. Невозможно защитить то, что не в твоей власти.

 

О какой защите может идти речь, если я не в себе? Вспоминаем удары палкой по голове: пока мы без сознания — не достучаться.

 

Если анализировать ситуацию сейчас, здраво, то из-за собственной излишней доверчивости, из расслабленности и бесконечной веры в людей (это всегда со мной), из-за проекции собственного уважительного отношения, даже на малознакомых людей, я не рассмотрел за этим самого себя, свою собственную слабость. Которая, впрочем, оказалась не такой уж и слабостью. Пусть и стыдно, но глядя в тот момент, как о меня разбиваются чужие представления о собственной силе «колхозника», я смог отчётливо рассмотреть и колхозника своего.

 

Не страшно пропустить «удар», страшно перестать продолжать бой, перестать продолжать жить, потеряться и не понять этого. Иногда «пощёчина» помогает нам прийти в себя, а иногда помогает из себя выйти. Когда мы сталкиваемся с неприятностями, со сложными жизненными ситуациями, трудностями, что чаще всего уходит в тень и отходит на второй план? Наша собственная человечность и доброта? Уверенность? Открытость? Стремление двигаться дальше?

 

Только испытывая откровения собственной слабости, мы можем стать сильнее и не важно, речь о физической выносливости, характере, грамотности, этике или морали, защита всегда очень требовательна к нам и щедро показывает, если мы не готовы. Защита может показать, где мы не правы, в чём заблуждаемся и тогда нам видно хорошо, мы понимаем, что именно в этой самой защите нуждаемся.

 

Вот интересно, если бы до тех тренировок по боксу я никогда не занимался, не занимался собой, не тренировался, согласился бы я на тот спарринг? А если бы согласился и пропустил подобный удар, брызгая в стороны своей слюной и потом, роняя бессознательное тело на пол, я бы выжил? А если бы выжил, то смог бы внятно рассуждать сейчас на эту тему?

 

Что я могу сделать сейчас, чтобы защитить своё спокойствие и уверенность, своё счастье и везение, своё состояние и расположение духа?

 

Есть один очень простой и, в то же время, совершенно точно, самый сильный в своём становлении способ — придерживаться именно того, что защищаешь.

 

Странно, защищая девушку в уличной потасовке с пьяницами, оставить её и броситься вдогонку за «раздражителем» в другой квартал, оставляя её одну. Никак невозможно, сопровождая стаю со стариками и молодыми щенятами, при тяжёлом длительном переходе, вдруг, всё оставить и броситься за запахом случайной «суки» в пропасть со скалы.

 

Защита никогда не будет требовать от тебя сверхусилий, она не будет требовать чрезмерной выносливости, глубокой эрудированности, и самой высокой степени осознанности, даже смелости она не просит. Защита требует только тебя самого, опыта и личной практики присутствия, переходящей в становление, в естественном образе жизни. А если, вдруг, защита станет требовательной, то она подсветит всё перечисленное и гораздо больше, призывая тебя к атаке, как к следующему шагу, если дошло до неё.

 

День пятый. Атака новым

Всё происходит именно тогда, когда может и должно происходить: в отведённое время; как следствие предыдущих шагов; для естественного продолжения всей совокупности «тебя».

 

Иногда события проходят молчаливо, тихо, совсем незаметно, или напротив, они говорят очень громко, даже кричат, чтобы привлечь внимание и заставить увидеть направление, заставить остановиться. Возможно, сейчас лучше застыть самостоятельно, увидеть своё содержание, рассмотреть окружение, не дожидаясь «необходимости» всматриваться в дорогу, спотыкаясь и падая на неё лицом, прижимаясь к асфальту самым носом.

 

Остановиться, чтобы идти в атаку и двигаться дальше с новым моральным толком и ощущением себя, двигаться туда, где всё, как будто, остаётся по-прежнему, в те же места и ситуации, но раскрывая и наполняя их уже совершенно другим содержанием, новым собой, окрашивая в интеллектуальные, эмоциональные и физические оттенки нового качества.

 

«Атаковать» любые проявления «старого колхозника» и наслаждаться процессом продвижения вперёд, наслаждаться собственным движением и присутствием в нём, как во время езды на велосипеде, ощущая баланс и улавливая лицом встречный приятный ветерок, как во время плаванья, чувствуя свежесть и объятия прохладной воды, и как во время любимой тренировки, или медитации, когда либо чувствуешь каждую клеточку, либо уже совсем ничего не чувствуешь, всецело отдаваясь процессу.

 

Быть на волне, лететь птицей позабыв обо всём или глубоко нырять, в надежде поднять на поверхность немного жемчуга. Не важно в каких декорациях и при каком освещении предложено исполнять свою роль, качество движения, в целом, в наших руках и ногах, в собственном теле и сознании, и когда в наше мироощущение уже призваны новые «качества», им обязательно нужно давать пространство для движения дальше. В этом движении и появляется новое ощущение жизни. Оно приходит постепенно, с каждым следующим шагом, всё сильнее укрепляясь в содержании. Не сразу обильные хаотичные мысли становятся спокойнее и стройнее и появляются возможности освободиться от «шума», не сразу бурные эмоции уступают место балансу и самоконтролю, не сразу новая смелость и ответственность укрепляются, но, постепенно, спокойствие и уверенность заполнят освободившиеся от тревог и «дрожаний» страха места. В этом движении.

 

Когда случаются внутренние свершения, проявляются и новые высокие человеческие качества. Когда двигаешься вместе с ними в «новое» пространство, эти открытые качества, как друзья, становятся приятными гостями твоей грудной клетки, входя без спроса. После, они становятся близкими и всегда остаются рядом, где бы ты ни был. Пока, однажды, совершенно незаметно, не станут тобой, с тобой же сливаясь.

 

Обязательно и непременно нужно проявлять то, к чему стремишься, уже сейчас. То, к чему стремишься, уже есть сейчас. Всё есть в настоящем, и если можно отыскать в себе истоки определённых чувств и состояний, увидеть начало собственной уверенности, силы, почувствовать просветы тишины, то и всецело всё это есть и способно устояться, укрепиться в естественном развитии и продвижении.

 

Сосредоточенность и внимание, забота и терпение… к себе, к себе новому и, как следствие, ко всему что открывается в жизни, открывается изнутри.

 

Но как? Как проявлять себя? Как я могу научиться «атаковать» свою жизнь одухотворённым и осознанным присутствием? Сперва я учусь спокойствию, чтобы улыбнуться из него и себе довериться, довериться своей жизни. Прямо сейчас, лично, без посторонней вовлечённости. Независимо от внешних условий и обстоятельств, прямо там, где Есть.

 

Атаковать присутствием, обращаясь внутрь своего мироощущения, своего сознания, тела, сердца, и уже оттуда проникать во внешнее. Осознанно или нет, но так происходит.

 

Когда осознание себя поверхностное, подобное отношение распространяется и на всё остальное. Как бы далеко не вела вовлечённость, с поверхности она не в состоянии никуда дотягиваться. Осознанность есть широкое проявление участия к жизни, а для «колхозника» жизненный процесс всегда безучастен, даже при его активной вовлечённости.

 

Что происходит? О чём я думаю сейчас, о чём говорю? Какие именно слова произношу и что при этом испытываю? За всем этим есть фон из других слов и ощущений?

 

О чём я молчу, что от себя скрываю? Чаще всего такой «фон» наслаивается из неосознанной деятельности ума, из чувственных представлений за которыми скрываются воспоминания и ожидания, всё то, что отделяет от настоящего.

 

Остановиться, чтобы рассмотреть и снять с себя эту пелену. Остановиться, во всех своих проявлениях… и взглянуть на себя.

 

За какими мыслями и эмоциями, за какими состояниями я скрываюсь прямо сейчас? Из каких ощущений и суждений эти состояния проистекают? Всё познаётся самостоятельно, во всей полноте.

 

Как давно я здесь? Как давно я в таком ощущении и понимании жизни? Пару минут или может быть годы? Какими качествами я наделяю себя и свою жизнь?

 

Как я вдыхаю воздух? В какую позу сложено тело? Как организован мой ум и какие чувства доступны мне из этого состояния?

 

Совершенно не важно, где именно я нахожусь и что делаю, один я или рядом со мной люди, я всегда могу внутренне обратиться к себе, не словами, но вниманием, настроем, ощущениями, осознанным погружением, и если я обращаю внимание на себя, то естественным образом обращаюсь и ко всему остальному. «Слышать» себя, чтобы чувствовать и понимать, чтобы слышать окружающий мiр.

 

Когда я внимательно слушаю «торговца на рынке», я могу быть заворожён его речами и представлениями, исходить из чужого желания продать мне «самую лучшую пару», а не из собственных намерений. Это удобно? Эта обувь подходит для моих планов и ног? Ведь она станет составляющей моей жизни, бегать я в ней собираюсь, ходить на ужины, или топтать сандаликами по побережью. Носить эту пару мне. В чём сейчас сам торговец? Что на его ногах, скрытых за прилавком? Как он идёт по жизни?

 

Даже если я поверю, что тапочки, магическим образом, преобразуют моё жилище без ремонта, и вот эти ласты, к сожалению, можно будет носить только на островах и только в сентябре, но у меня обязательно после этого раскроются жабры, очень необходимые для современного городского человека, а благодаря только вот этим ботинкам, за три дня времени и три миллиона денег, у меня во дворе поднимутся настоящие высокие горы и команда с амуницией меня возведёт… всё это вряд ли случится.

 

Сейчас мне нужны кроссовки для тренировок, для долгосрочной и плодотворной работы, а не «красивая сказка», чтобы расслабиться, ничего не делать и никуда не ходить. Мне нужны подходящие варианты не только по размеру, вкусу, цене, как личные инструменты «ходьбы», но подходящие и по комфорту, стремлению, качеству, в общей практике жизни. Обретение инструмента ради использования и перспективы, а не ради удовлетворения от обладания. И ещё, как минимум, мне придётся снять старую пару, чтобы надеть на ноги новые кроссовки.

 

Всегда лучше начинать от себя, на пути самосовершенствования: осознавать, чувствовать, очищать и создавать новую основу под ногами — само_ стоятельно.

 

Первые шаги могут быть совершенно любые, в пределах разумного, и это прекрасно. Прекрасно пробовать самому и понимать, что именно сейчас ближе, что лучше подходит и помогает мне в продвижении. Сама практика никогда не является целью, целью является обретение и познание себя, в этой практике, для развития естественной и полноценной жизни, и всё в ней тогда становится практикой присутствия и продвижения.

 

В любой момент, в любом действии, «атаковать» жизнь настоящим присутствием и лучше всего в этом помогает собственное дыхание, как не крути, но без дыхания совершенно невозможно, и именно на него, в первую очередь, необходимо обратить своё внимание в ежедневном потоке, чтобы нащупать хоть какие-то берега.

 

Дыхание является одним из главных примеров того, как мы перестаём за собой замечать, давным-давно я научился дышать и позабыл об этом, но прекрасно справляюсь, с этим сложно спорить. Ни малейшего представления не имею сколько я сделал этих движений жизни, сколько сделал вдохов и выдохов, но насколько бесценен каждый из них! Чаще всего процесс протекает автоматически, неосознанно втягивая воздух ртом или через нос я выпускаю его обратно. В этом, казалось бы, простом и незаметном процессе, скрывается невообразимый потенциал врат, для выхода в новые качества жизни.

 

Поверхностное, аритмичное, слишком быстрое, зажим в дыхании, проблемы с дыхательными путями и слизистыми, практически любой человек сталкивается с множеством «трудностей», впервые осознанно обращаясь к собственному дыханию и возвращая себя к глубокому и широкому течению. Практика дыхания не сложна, более того, она является самым базовым и основным процессом жизнедеятельности и логично начинать именно с этой основы.

 

Когда мы наделяем дыхание новыми качествами, всецело обращаясь к нему, когда начинаем чувствовать его, изучать и осознанно погружаться, мы можем столкнуться с разными «трудностями», но только вокруг дыхания, не с самим процессом. Как правило, с дыханием никаких проблем не возникает, ведь если вы читаете, значит живы и хоть кое-как, но дышите.

 

Из дыхательного процесса легче всего двигаться дальше к своему телу и сознанию, к своим чувствам, мыслям и эмоциям. Дыхание питает нас и наполняет все внутренние «движения» жизнью. Раскрывая и высвобождая дыхательный потенциал, приучая организм и его части к более качественному и осознанному «питанию», мы обязательно замечаем зажимы и слабые места в теле. В работе с телом нам открываются собственные психоэмоциональные особенности и слабости, открываются новые области для работы. В работе ментальной мы сами раскрываемся и выходим к новому уровню сознания, а с новым уровнем сознания вся жизнь обновляется и обретает новое содержание.

 

Простое дыхание. Как я дышу? Обнаружить себя и «нащупать» свои ноздри, найти свои лёгкие, как крылья. На сегодняшний день, по запросу в поисковиках, придя в книжный магазин, глядя ролик или в личном диалоге с практикующим человеком, можно легко получить пример и подобрать для себя дыхательную практику, с описанием способов её выполнения, начиная от самой простой: присесть на стул и спокойно подышать несколько минут концентрируясь на процессе втекания и вытекания воздуха, до самых сложных холотропных техник и длительных задержек, к которым нужно приходить постепенно, как к тяжёлому весу в тренажёрном зале.

 

Иногда, нет ничего лучше, чем просто подняться, выпрямиться во весь рост и глубоко втянуть воздух носом, может впервые за долгое время, внимательно и с удовольствием, наделяя своё дыхание широким участием, освобождая ум и расслабляясь телом. Кайф, а это ведь просто вдох. Его можно сделать где и когда угодно, мы и так его делаем, но без участия. Да-да-да, нос может быть заложен, воздух загазован, место не подходящее и совершенно нет времени на все эти глупости, но если у меня нет времени на собственное дыхание, на своё физическое и ментальное здоровье, то вряд ли для меня вообще существует время и у меня есть «сейчас».

 

Медитация, как и простая прогулка, легко и естественно может следовать за дыханием, следующим шагом. И если к медитации нужно адаптироваться и хоть немного «учиться», то прогулка, обычная ходьба, уже понятна и рутинна. Не важно, прогулка до парка с книгой, до турников, шахматного клуба или тренажёрного зала.

 

Ко всему очень легко обратиться, как и к собственному дыханию.

 

В процессе более заинтересованного участие к жизни, в поиске новых для себя «инструментов», первый шаг, ближайший, всегда образуется сам собой, очень естественно: вот же он, прямо передо мной.

 

Возможно, возможно, любые первые шаги и инструменты будут всего лишь лаптями и граблями «колхозника», но это не важно, если они помогут рассмотреть нам своего собственного. Главным инструментом роста всегда остаётся он, наш босой трусишка, играющий с нами в прятки. «Обувь», как практика, может легко стоптаться в пути, изжить себя, уступить место и смениться естественным образом, а «шаги» всегда остаются при нас.

 

Сейчас- Есть-Всегда.

 

Любые новые практические действия, любая новая практика, в эмоциональной, интеллектуальной, физической, в любой профессиональной и духовной связи, не представляет собой никаких сложностей, если мы обращаемся к самому начальному этапу действия — это всегда просто. Сложности возникают «вокруг» нового.

 

Расширяясь, снова и снова, практикуя новизной и присутствием любые внутренние и внешние «сложности» в проявлении, мы расширяем границы своего начала и перестаём их усложнять. Выступаем на встречу и «там» лучше начинаем понимать себя и о чём речь, в этих новых собственных проявлениях. Знакомство с новым состоянием в открытом пространстве, и проявление уже становится естественным и простым.

 

Продвигаясь дальше, расширяя снова и снова свою сферу, глубже проникая в неё присутствием, мы становимся весьма действенны в развитии нового себя, а «снимая» сложности с проявления, мы обретаем новые инструменты — это естественно, как рост тела и взросление. Ребёнок никогда не знает, как именно быть ребёнком, но он есть, просто по факту своей жизни, учёбы, игры или баловства.

 

Продолжая заниматься собой, «над» собой, «под» собой, мы совершенно перестаём понимать и отдавать себе отчёт: «как?», но никогда не перестаём при этом быть человеком… всегда им являясь.

 

Бог, Любовь, есть прямо сейчас и врата открыты. Открыты ли мы для врат? Практики помогают прийти к себе, в собственном доме. Найти себя в настоящем моменте и приблизиться к Есть.

 

День шестой. Новый

Резиновый мяч однородного зелёного цвета, плотный и жёсткий, тяжёлый, размером примерно с теннисный, но совсем не прыгучий, как будто деревянный с металлической начинкой, на ощупь.

 

Подбросить его несколько раз, сильно сжать в ладонях и поднести к лицу, присмотреться, разглядывая шов и мелкие царапины. Прислоняя к серой стене, прижать мячик правой стороной челюсти, скулой, неловко сгорбившись, и опускать его ниже. Убрать руки и закрыть глаза, чтобы начать новую для себя практику.

 

Прижимая его к стене, без рук, с закрытыми глазами, замедляя дыхание и внимательно погружаясь в место соприкосновения мяча с телом, я давлю на него и прислушиваюсь к ощущениям. Ищу места в мышцах и сухожилиях, на лице, у краёв нижней челюсти, и слушаю, где чувствую боль. Остаюсь там, пока она не замолкает, и двигаюсь дальше.

 

Стоять спокойно, дышать ровно, двигаться очень медленно и плавно, удерживая мяч и концентрируясь именно в точке соприкосновения мяча с телом. Напряжение и боль, пока всё не растворится.

 

Расслаблять давлением и вниманием, нажимая ещё сильнее, ещё дольше, если необходимо. От лица к шее, к плечам и спине, без рук, только самим мячом нащупывая каждую жилу и мышцу.

 

Чувствовать, расслаблять и освобождать. Медленно искать всё, что прячется, чтобы уделить этому время и внимание, растворяя и отпуская напряжение. Катать мяч, ронять его, снова настраиваться и начинать поиск. Поднимать и пробовать снова.

 

Непривычно вот так управляться со своим скелетом. Практика не быстрая, и не самая простая. Вообще не особо приятная и очень неудобная. И это именно то, что нужно.

 

Я прижимал мяч в темноте и тишине, и путешествовал вместе с ним, слушая своё тело, как первооткрыватель, упираясь ногами в пол и мячиком в стену, выходя этими точками за привычные границы к новым ощущениям, которых раньше не чувствовал так глубоко, на лице, шее, лопатках и позвоночнике.

 

Проникая в психику, через свои ощущения, далеко за пределы тела, из точки боли, чтобы растворить что-то и там. В первый раз получилось не особенно хорошо, и во второй… Делать после обычной тренировки, хорошо разогретым, делать перед медитацией, чтобы и в неё погрузиться по-новому. Знающие говорят, что новички практикуют чтобы расслабиться, а мастера расслабляются, чтобы практиковать. И это хороший ключ к любой практике, на любой стадии.

 

Однажды вечером, может быть в самую тяжёлую пору, когда будет мерзкая и отвратительная погода, холод и дождь, когда будет меньше всего хотеться трудиться, чувствовать, мыслить и принимать решения, я надену своё великоватое термобельё, надену старые чёрные шорты и спортивную куртку, глубоко любимую истрёпанную тренировочную кепку, вставлю наушники и побегу. Просто побегу, в своих новых кроссовках, вперёд. Побегу, как тот окровавленный младенец из начала, побегу счастливый и любящий жизнь, совершенно ничего не понимая и не ожидая, просто побегу вперёд, улыбаясь своим открытым сердцем и окровавленным ртом, от проклюнувшихся в этот момент настоящих зубов.

 

Продолжать, продолжать двигаться дальше и обязательно дарить себе подарки, открывая новые ящики, с удовольствием.

 

Весьма популярное выражение о «страдании», гласит о выборе этого самого страдания, прямо сейчас, даже при отсутствии желания и испытывая дискомфорт, но после такого выбора в свою пользу, слабость образуется силой (например, когда решаешь трудиться на тренировке), и это не идёт ни в какое сравнение с последующей слабостью или горечью «страдания», если выбор не делаешь.

 

Формула применима и наоборот: иногда лучше «пострадать» сейчас, отказываясь от чего-то, не поддаваясь ежеминутному увлечению и эмоциям, чем позже, страдать гораздо сильнее, поддавшись слабости.

Но дело-то не в страдании, не в терпении, даже не в дисциплине и, тем более, не в мотивации. Не в искусственных подвижках, а в том, достаточно ли глубоко я проник в себя, в момент принятия решения. В себе ли я в этот момент?

 

Если я в себе, то вопросов не возникает и выбор всегда естественен, осознан, «делаю» я или «не делаю». Всё лежит в присутствии, широко раскрываясь, и не является разовой акцией для того, чтобы на секунду явиться в мир и после пропасть.

 

Удерживаться, расширяясь, в моменте жизни, открывая всё новые и новые области и пределы, естественным образом присутствия в себе.

 

Искусственных подвижек, как известно, искусство не терпит, иначе получается стяжание формы без содержания. Всё должно и происходит естественным образом, при наличии собственного выбора, а выбор есть только сейчас, всегда есть только сейчас и в этом скрывается всё, что мы только можешь для себя отыскать.

 

С новым открытым содержанием непременно откроется и новое виденье. Что это значит? Это значит чем-то придётся жертвовать: место уже будет занято новым.

 

Глядя на своё прошлое поведение, на отношения, или на схожее поведение других людей, «глядя» на речь, состояния, жизни, чужую культуру и этикет, глядя на собственное физическое тело, глядя в свою душу, мы, вдруг, можем очень сильно удивиться: «как раньше я этого не замечал?!».

 

Некоторые старые привычки оказываются не такими уж и полезными, совсем не содержательными. Удовольствие и достаточность, «хорошо», прошлых моделей и образов поведения, часто оказываются пустыми и разрушительными, дающими лишь неведенье и иллюзию. Такое «хорошо» всегда стремится в «плохо».

 

Всё можно обернуть лишь собственным участием и присутствием (либо отсутствием, сном, слепотой).

Здраво взглянуть на себя нового, спокойно, без мишуры, можно в любой момент жизни, прямо сейчас. Когда обновлённый становишься у руля собственных мыслей и чувств, собственных поступков, когда развиваешь своё «независимое» движение, оказывается, что этот Новый всегда и был ты. Всегда и был ты.

 

Потери в пути неизбежны и являются, по сути, настоящим Духовным Жертвоприношением. Жертвуя, например, какую-нибудь старую разрушительную привычку, модель чувствования или образ мыслить, действовать, мы получаем выбор и обретаем свободу и силу действовать иначе, получаем новые возможности и место для шагов, открываем целую дорогу и новую перспективу в пути.

 

Личная «жертва», собственная история обновления, совсем не обязательно говорит об отказе от людей. Разве я идеален? Нет. А прямо сейчас я лучшее проявление себя? И другие люди тоже, в пути, в поиске и обретении самих себя.

 

Если кто-то поступают не так как я, не так мыслит и чувствуют, не так висит на турнике, значит ли это хоть что-то? Дело личное — дело каждого. И всему есть место в этом мире, как мы уже знаем.

 

Близкие и друзья, семья и родственники, коллеги и приятели… миллиарды жизней и путей. Отказ от человека иногда большая слабость, чем отказ от личного роста. Так или иначе, но всё будет на своих местах, в естественном движении жизни, как следствие и совокупность всех шагов.

 

Бросание курить и отказ от сигарет не означает остановки производства и продажи табака, как существование табака и курильщиков не обязывает меня к покупке сигарет. Точно так и со всем остальным.

Если, вдруг, ты переехал в город, где производство молочных продуктов, сырьё и способы хранения, отличаются по качеству от того к чему ты привык и у тебя появляется «непереносимость лактозы», это совершенно не означает, что твоя любимая бабушка, в швейцарской деревне, должна отказаться от свежего молочка из под своей любимой коровки и от домашнего сыра, и сливочного масла, отказаться от тостов на завтрак со всем этим золотом. Нужно ли говорить о схожести нововведений в питании с нововведениями физической активности или в психической гигиене? Каждому своё.

 

Мне, например, совсем не подходит кем-то очень сильно любимая йога, она мне может просто не нравиться, но она, при этом, является одним из самых доступных и действенных инструментов самосовершенствования, с вековыми традициями, как и множество других, как борьба, например.

 

Самое лучшее и важное решение в жизни, самый хороший комплекс упражнений, любимая книга, любое серьёзное личное свершение, совсем не обязательно вяжется к другим людям, оно исходит от тебя, да и не должно внутреннее увязываться на кого-то. Как люди ничего не должны «упражняющемуся», так и упражнения выбирает сам человек.

 

Внутренние свершения от того и зовутся внутренними, что происходят из личных устремлений и практики. Приводя к одному и тому же, к схожему по содержанию результату, процессы и шаги могут очень сильно отличаться, даже в одной и той же культуре, в одной и той же традиции. Содержания, по их проживанию, даже при одинаковом внешнем эффекте и схожих достижениях, очень сильно разнятся. Только ты знаешь, только ты знаешь как, и это «как» всегда будет сейчас.

 

Сейчас, растворить свой страх нового, присутствием и участием. Снова строить себя и защищать внутренний мир содержанием. Каждый день атаковать осознанностью, собственным спокойствием, уверенностью, своим высоким моральным обликом, вниманием и любовью — это и есть возможность крепко встать на ноги.

 

Я хочу подарить один подарок, из своих любимых «рабочих ключей», связку, открывающую замкнутое и позабытое. Запись можно делать «списком» в телефоне, планшете, в любимом блокноте или ежедневнике, случайным напоминанием в календаре или заметкой на бумажном стикере, наклейкой на холодильнике, на рабочем столе… главное, читая, заново проходить все составляющие этого списка, погружаясь в каждое слово, во всей полноте, внутренне (если читаешь текст в бумаге, то можно проставить галочки напротив).

Можно заучить; читать медленно, с чувствами и открытыми для себя значениями этих слов:

 

Баланс

Выбор

Благодарность

Доверие

Счастье

Любовь

Вера в себя

 

В концовке основной части я хочу сказать о человеческом отношении, об отношении к себе и людям, ко всему Мiру:

 

Взаимо_ отношение — возможно ли просить и ожидать от себя шагов дальше, глубже, туда, за собственное и личное, выходя и выводя всё своё естество к чему-то бóльшему, единому, безграничному и оттуда возвращаться обратно в себя, в общество, совершенно Новым прежним собой, широким, свободным, способным смотреть с пониманием и спокойствием, с улыбкой в открытом сердце, в любые глаза и туда, где ещё ни на шаг не приблизились… понимая, что так или иначе, но это неизбежно произойдёт — либо мы приближаемся к себе осознанно, проникая в мiр, в течение жизни, либо это происходит после смерти, когда эту жизнь мы потеряли, а себя в ней так и не нашли и течение для нас заканчивается.

 

Занудное Заключение

Для начала необходимо признать за собой всё то, над чем необходимо работать. Признание и осознание всегда остаётся верным и обязательным шагом, но, как всем нам хорошо известно: за собой ничего не видно.

 

Из-за собственных проекций, как моделей реагировать, мыслить, понимать, непризнанных и неосознанных, наложенных на ощущения и мысли «по привычке», ещё до их возникновения, у нас отсутствует способность к моральному суждению и Выбору. «За собой не видно» настоящего собеседника, не видно всего происходящего, не видно даже неба, своих собственных истинных чувств и содержаний, не видно тишины и глубины, бесконечности.

 

По большому счёту никакие поп-практики, теории-вспышки и обаятельные спикеры не работают дальше и дольше краткого импульса мотивации, даже в мимолётных пределах одной человеческой жизни — это «пшик». Любые модели «быть счастливым» без труда и кратковременные выдёргивания в другие состояния и условия, подразумевают естественный возврат к непроработанной рутине и всегда оборачиваются ещё большей работой над собой. Наступает эффект возврата сгущённых красок, особенно, если относится к процессу (и создания, и прохождения) без должного понимания своего фундамента, а для фундамента, после осознания, жизненно важно именно очищение. Так, например, аффирмация наложенная сверху (хотя бы) на перманентное состояние тревоги, без обретения внутреннего спокойствия и свободы, приведёт к совершенно другим значениям, нежели изначально заложенным в саму аффирмацию (текст), особенно, если человек «очень сильно старается».

 

Любая практика без осознанности будет лишь усиливать то, над чем была призвана «работать», а непризнанные личные низменные качества только усилятся и найдут выход в «слепой зоне», в отсутствии того самого морального толка и облика, в отсутствии баланса между содержаниями, искусственно восстанавливая этот баланс и избавляясь от «лишнего».

 

Если изволите столь простой и тривиальный подход к слову фундаментальный, к слову, совершенно невозможно отрицать, наличие у человека светлых и тёмных основ, из которых и создаётся баланс трудом самопознания и работы над собой, с необходимым признанием в самом начале, в себе и неприятных составляющих и самых высоких качеств, то фундаментальный и будет значить «двуногий» (крепко стоящий на ногах).

 

Увеличивая свой внутренний объём, в любую из сторон, в основе обязательно нужен баланс, иначе неосознанное падение неизбежно. Падение же, само по себе, прекрасно. Иногда только благодаря ему мы понимаем как и куда двигаться, а накопленный потенциал всегда и непременно даёт результат, но мы его можем не заметить, в процессе построения и накопления, уже обретая новое значение и содержание себя.

 

Выбирая книги, практики, медитации, выбирая учителей, спорт, тренера, помните о том, что к «торговцу счастьем» всегда нужно возвращаться прежним, по его мнению, без него, как бы, ничего «не работает», а хороший проводник лишь даёт инструмент для шага, чтобы никогда больше не видеть тебя, прежнего.

 

Выбирая наставника, психолога, духовника, нужно идти к тому, кто и так ближе, чья речь понятнее, чьи картины уместнее, чьё мировоззрение и опыт полезен, но самым лучшим учителем всегда остаётся наша собственная жизнь.

 

В заключении, для обобщения вместе и для лучшего усвоения всего изложенного материала, как самый последний и заключительный подарок в нашем «дне подарков» и на самом «дне» в этих днях колхозника, в концовке повествования и произведения, я порекомендую только одну практику, практику understand. Весьма действенную, независимо от культурной ограниченности и знания языков, независимо от убеждений и вероисповедания. Эта практика, если вы решитесь сделать её, что называется «чисто», с полным вовлечением и самоотдачей, обязательно произведёт свой весьма неожиданный эффект (не путать с аффектом), даже если он будет ожидаемым, сразу вы его не заметите:

 

Закройте глаза и представьте себе слово UNDERSTAND, плавно разделяя его на два составляющих компонента, прямо визуально, UNDER и STAND, где under уходит вниз, в темноту, глубину, к животному, под, а stand поднимается в освещённый верх, к стандарту Христа, к высшему моральному человеческому и к божественному. В то же время, после исчезновения слов, представляйте себе монаха, бьющего на башенке в колокола, плавно и сильно потягивая за верёвки. Крупно представляйте, ближе, чтобы лучше слышать мелодию, на фоне пасмурного серого неба.

 

И больше ничего.